Дом у скалы. Ангел, который меня оберегает - [40]

Сначала молодого «мажора», разодетого в дорогие шмотки, выглядевшего как типичный представитель «золотой молодежи» разъезжающий, естественно, в дорогущей машине, встретили настороженно. Посматривали косо и воспринимали, как избалованного, пресытившегося, уже, всем на свете, сынка богатенького папы, которому захотелось поиграть в детектива, и толку от него не будет, наоборот одни проблемы. Но Боря и с работой справлялся отлично, и сам был на удивление обаятельным, располагающим к себе парнем. Он одинаково легко находил общий язык и со своими сослуживцами, представителями закона и с уголовниками, если вдруг, как сегодня ночью, нужно было «втереться в доверие». А благодаря врожденным артистическим способностям и умению держаться легко и не принужденно в любой компании, Боря запросто «сходил за своего», не вызывая никаких подозрений, что это представитель закона, «мент». В общем, Боря Бобров был кадр ценный, и в некоторых случаях буквально незаменимый. Да плюс к тому, еще и не ходил за начальством с расспросами, будет ли в этом месяце премия. Что начальство, естественно, тоже не могло не оценить.

— Ладно, герой. Дуй ка ты домой. Считай, в ночную смену отработал, — милостиво сказал Прохоров. — И передай Синицыну, что бы в Таганрог запрос отправил.

Только Бобров вышел, как вернулась зубная боль, которая забылась во время захватывающего рассказа о побочном бизнесе Комаровского. Но «предаться страданиям» Прохорову, на этот раз, помешал телефон.

— Иван, — пророкотал в трубку Таладзе, — я сегодня, выкроил немного времени и занялся твоим третьим номером. Пока не очень подробно, но кое-что есть.

— Судя по всему, коньяк, который пила жертва, был влит насильно. И, скорее всего, не из бокала, а прямо из бутылки. Но он не был пьян. Так, что, скорее, это была психологическая атака. Потом сделаю анализ бутылки, она у меня тут в лаборатории. И еще, сначала его сильно избили, а связали уже потом. Остальное позже.

— Вахтанг, просто нет слов, насколько я тебе благодарен!

— Давай, Иван. Будут новости, позвоню.

Понимая, что расслабиться все равно не дадут, и «маяться зубами» придется в процессе работы, Прохоров вызвал к себе Синицына.

— Саня, появилась кое-какая информация. Нужно сделать запрос в Таганрог обо всех случаях кражи картин и ценных вещей за последний, скажем, год. И заодно, отправь запросы в другие города, которые посещал наш торговец детскими кашами и пюре.

— Сделаю, Иван Степаныч! — гаркнул Саша. Прохоров страдальчески скривил лицо.

— Выполняй, — махнул он на подчиненного.

Прохоров откинулся на спинку кресла и в этот момент дверь снова распахнулась. «Прямо проходной двор!» — брюзгливо подумал следователь. В кабинет ввалился Валера Шерстюк.

— Ну, что? — спросил Прохоров, больше всего желая, что бы подчиненный ответил: «Ничего», — и снова скрылся за дверью.

— Распечатки, по финансам Ольги Андреевой, — сказал Шерстюк, кладя на стол перед начальником бумаги. Вместо того, что бы удалиться он уселся напротив Прохорова и начал докладывать.

— Вчера побеседовал с обоими бывшими мужьями свидетельницы. Первый муж, художник, занят исключительно собой и своим творчеством, если можно так назвать ту мазню, которую он изображает.

— Прямо одни художественные критики собрались, — ворчливо сказал Прохоров. Он достал из кармана обезболивающее и выпил таблетку, а то невозможно работать. Заметив, удивленно-участливый взгляд Валеры он пояснил: — Зуб…

Валера понимающе кивнул и продолжил.

— Короче, этот Андреев, самовлюбленный эгоист, которому на все и на всех наплевать. С бывшей женой, практически не общается. Второй муж, тоже не при делах. Судя по всему, считает себя обиженным и незаслуженно брошенным. Ну, не до такой степени обиженным, что бы назло бывшей жене, прикончить кого-нибудь по соседству с ее домом, — улыбнулся Валера. — Просто из тех, кто обожает сидеть на диване и жалеть себя. Нытик.

— Понятно, — кивнул Прохоров, который тоже не прочь был сейчас усесться на диване и жалеть себя.

— Еще побеседовал со старшей дочерью Андреевой, — при упоминании о дочери художницы на щеках следователя вспыхнул румянец. Прохорову было не до того, что бы задумываться, с чего вдруг подчиненный зарделся как маков цвет, когда речь зашла об Инне Андреевой.

— Ну, — вопросительно глядя на застывшего Шерстюка, подстегнул он его к продолжению рассказа.

Валера смущенно заморгал.

— Дочь рассказала, что Северцев, вроде как ухаживал за ее матерью. Но, я так понял, что никаких серьезных и постоянных отношений у них не было. По словам дочери, Ольга Андреева была крайне удивлена, когда получила дарственную на дом. После отъезда Северцева за границу она с ним практически не общается.

— Понятно, — Прохоров устремил взгляд мимо Валеры. Похоже, что эта Андреева и впрямь не имеет отношения к этой истории, как и сам Северцев. Все может быть. Но, пока эта версия ничем не подтверждается. Просто, было бы очень удобно и очень логично и объяснимо…

— Что по финансам Андреевой? — просто потому, что так положено, спросил Прохоров. Он был уверен, что ничего такого там нет. Никаких миллионов и миллиардов. Никаких яхт, шикарных автомобилей и коллекции дорогих шуб.