Однако Ано позволил уйти и ему. Незнакомец закрыл обе дверные створки и двинулся по галерее. Никто не слышал, как закрылась входная дверь, но вскоре раздалось звяканье металла о камень. Даже Джим догадался, что парадную дверь заперли, а ключ бросили в щель для писем. Трое мужчин на цыпочках вернулись к окну. Они увидели, как незнакомец пересек двор, открыл одну створку ворот и вышел. Снова ключ звякнул о камни – очевидно, его протолкнули под воротами назад во двор. Внезапно часы начали бить. К удивлению Фробишера, было всего четверть первого. С того момента, когда мотоциклист въехал во двор, прошло всего пять минут. И снова дом был пуст, не считая троих наблюдателей.
Но был ли он пуст на самом деле?
Ано скользнул к двери в комнату и открыл ее. Из темноты донесся слабый звук, как будто какое-то живое существо двигалось с трудом. Детектив облегченно вздохнул. Казалось, то, чего он опасался, не случилось. Вскоре послышался громкий щелчок, как будто высвободилась пружина или отодвинулся засов. Ано быстро закрыл дверь, и трое мужчин шагнули назад. Каким-то образом кто-то проник в комнату и двигался в ней. Из своего убежища в коридоре они увидели, как дверь медленно поворачивается на петлях. На пороге появилась чья-то фигура, застыла, прислушиваясь, и через несколько секунд двинулась по галерее к окну. По контуром головы и тонкой шеи они поняли, что это девушка. К их удивлению, к ней приблизилась еще одна фигура. Обе посмотрели во двор, по там не было ни чего, что могло бы сообщить им, ушли полуночные визитеры или еще не приходили вовсе.
– Ключ! – прошептала одна из них.
Вторая, ниже ростом, скользнула в холл и вернулась с ключом, который бросили в щель для писем. Высокая девушка засмеялась, и звонкий радостный смех еще никогда не звучал для Джима так зловеще. Ошибки быть не могло – высокая девушка, стоящая у окна в темном таинственном доме с ключом в руке, говорящим ей, что замысел удался, была не кто иная, как Бетти Харлоу. Вся вера в человечество, которую испытывал Фробишер, разбилась вдребезги.
«Тут должно быть какое-то невинное объяснение», – внушал он себе, но его сердце колотилось от страха. Прелюдией каких ужасных событий служил этот смех?
Две фигуры отошли от окна, пересекли галерею и вернулись в комнату. Казалось, у них больше не было причин соблюдать осторожность.
– Закрой дверь, Франсина, – велела Бетти обычным голосом.
Приказание было выполнено, и в комнате зажегся свет. Но время и долгое неупотребление сделали свое дело. Створки закрылись неплотно, и между ними осталась золотистая полоска света.
– Ну-ка, посмотрим! – воскликнула Бетти и снова засмеялась.
Под прикрытием ее смеха трое мужчин подкрались к двери и заглянули в комнату: Моро – стоя на коленях, Фробишер – склонившись над ним, а Ано – позади них, выпрямившись в полный рост.
Рука детектива мягко опустилась на плечо Фробишера, призывая молчать, и для этого предупреждения имелись все основания. Подвески люстры сверкали, словно бриллианты, зеркала позади канделябров увеличивали количество лампочек, и посреди ярко освещенной комнаты стояла Бетти. Вечернее платье из черного бархата оттеняло белизну ее плеч; от аккуратно причесанных, отливающих бронзой волос и до черных атласных туфель она выглядела настолько безупречно, словно ее только что извлекли из подарочной коробки. Бетти весело смеялась, глядя на завязанный меток, лежащий на диване, который дергался и извивался, как рыба на берегу. Джим Фробишер понимал, что а мешке кто-то есть, и веселье Бетти казалось ему чудовищно бессердечным. Она даже хлопала в ладоши от радости, и в груди у Джима холодело, когда он слышал эти звуки.
Вскоре Бетти перестала смеяться.
– Можешь выпустить ее, Франсина, – сказала она.
Покуда горничная разрезала ножницами узел мешка, Бетти села за письменный стол спиной к дивану и отперла ящик. Мешок оказался на полу, а на диване осталась Энн Апкотт в усыпанном блестками бальном платье, со связанными за спиной руками и крепко стянутыми лодыжками. Волосы девушки были растрепаны, лицо покраснело. Она жадно хватала воздух и явно не понимала, где находится, глядя на Бетти и Франсину, как будто видела их впервые в жизни. Инстинктивно шевельнув связанными запястьями, Энн закрыла глаза и застыла на диване, так что, если бы не тяжелое дыхание, трое мужчин едва ли поверили бы, что она еще жива.
Тем временем Бетти достала из ящика сначала пузырек, наполненный до середины светло-желтой жидкостью, а затем маленький сафьяновый футляр, откуда она извлекла шприц и иглу, соединив их.
– Все готово? – спросила Бетти, вынимая пробку из пузырька.
– Да, мадемуазель, – хихикнула Франсина, но, бросив взгляд на пленницу, испуганно ойкнула.
Энн уставилась на нее странным немигающим взглядом. Было невозможно определить, узнает ли она горничную.
– Не смотрите на меня! – взвизгнула Франсина и, вздрогнув, добавила: – Это ужасно, мадемуазель! Как будто мертвец наблюдает за вами, пока вы ходите по комнате.
Бетти с любопытством обернулась к дивану, и глаза Энн переместились на нее. Казалось, этого обмена взглядами было достаточно, чтобы Энн пришла в себя. Когда Бетти стала наполнять шприц жидкостью из пузырька, на лице Энн отразилось недоумение. Она попыталась сесть и, обнаружив, что не может этого сделать, напрягла связанные запястья и лодыжки, застонав от боли.
