– Но ведь это не яд, а книга о нем! – воскликнул он. – Книга не может убить!
– Разве? – откликнулся Ано. – Вспомните, что сказала мадемуазель. Под этой стрелой стоит отметка: «Рисунок Е» – и надпись, сделанная профессором.
Упомянутая стрела несколько отличалась от остальных формой своего стержня, который расширялся возле треугольного металлического наконечника, подобно тому, как некоторые деревянные ручки, сужаясь сверху, расширяются у пера.
Надпись чернилами гласила: См, стр. 37.
– Страница тридцать семь. – Ано снова начал листать книгу. – Вот она. – Он пробежал указательным пальцем сверху вниз и остановился на середине листа у абзаца, озаглавленного «Рисунок Е».
Детектив придвинул свой стул чуть ближе к столу, Энн Апкотт обошла вокруг стола, чтобы лучше видеть, и даже Джим Фробишер склонился над плечом Ано. Все ощущали странное напряжение, словно исследователи на пороге открытия, и, когда Ано начал читать вслух, остальные затаили дыхание.
– «Рисунок Е изображает отравленную стрелу, временно предоставленную мне Саймоном Харлоу, эсквайром, проживающим в Блэкменс в Норфолке и в Мезон-Гренель в Дижоне. Он приобрел ее у мистера Джона Карлайла, торговца на реке Шире[23] в стране Комбе, и это самый совершенный образец отравленной стрелы, какой я когда-либо видел. Семя строфанта растолкли в воде и смешали с красноватой глиной, которой пользуются туземцы Комбе, после чего смесь размазали по головке стрелы и примыкающему к ней краю стержня, оставив нетронутым только острие. Стрела совсем новая, и раствор свежий».
Дочитав абзац, Ано откинулся на спинку стула.
– Вот вам, мосье Фробишер, вопрос, на который следует ответить. Где сейчас стрела Саймона Харлоу?
Бетти посмотрела на него.
– Если стрела находится в этом доме, мосье, то она в запертом шкафу в моей гостиной.
– В вашей гостиной? – резко переспросил Ано.
– Да. Это полумузей – мы называем его «Сокровищница». Ей пользовались и мой дядя Саймон, и мадам. Эта была их любимая комната, полная редких и красивых вещей. Но после смерти дяди Саймона мадам никогда в нее не входила. Она даже заперла дверь, связывающую эту комнату с ее гардеробной, чтобы не войти туда по рассеянности, а потом отдала ее мне. Дверь оттуда ведет в холл.
Чело Ано прояснилось.
– Понятно. И сейчас комната опечатана?
– Да.
– Вы когда-нибудь видели эту стрелу, мадемуазель?
– Не припоминаю. Я только один раз заглядывала в шкаф. Там хранятся страшноватые вещицы. – Бетти поежилась.
– Возможно, что стрела так и не вернулась в Мезон-Гренель, – заметил Фробишер. – Профессор охотно оставил бы ее у себя.
– Если бы мог, – отозвался Ано. – Но коллекционер редкостей вроде Саймона Харлоу едва ли позволил бы ему это. – Некоторое время детектив сидел молча. – Знаете, о чем я думаю? – заговорил он наконец и сам же ответил на свой вопрос: – Я думаю о том, не был ли в самом деле Борис Ваберский седьмого мая на улице Гамбетта неподалеку от лавки Жана Кладеля.
– Ваберский? – воскликнул Джим. Неужели Ано считает его преступником? Почему бы и нет? Ведь Борис думал, что по завещанию миссис Харлоу все достанется ему.
– Не делал ли он там то, что приписывал вам, мадемуазель Бетти? – продолжал Ано.
– Платил! – воскликнула Бетти.
– Платил или, что более вероятно, извинялся за неуплату, а может быть, что самое вероятное, забирал стрелу, очищенную от яда.
Похоже, Ано наконец отказался от своих недомолвок. Его подозрения, подобно стреле с иллюстрации, летели прямо к очевидной цели. Джим глубоко вздохнул, как человек, пробудившийся от ночного кошмара. Девушки также ощущали явное облегчение. Энн Апкотт отодвинулась от стола, а Бетти бормотала, словно обращаясь к самой себе:
– Мосье Борис! Мосье Борис! Я никогда об этом не думала! – К восторгу Джима, в ее голосе звучали нотки жалости.
– Но вы не должны огорчаться, мадемуазель. В конце концов, он так с вами обошелся, что недостоин вашего сожаления.
В словах Ано Джиму почудилась легкая ирония. Щеки Бетти порозовели.
– Я видела его полчаса назад сидящим здесь в слезах. – Она с отвращением пожала плечами. – Худшего я ему не желаю. Я вполне удовлетворена.
На губах Ано мелькнула странная улыбка. У Джима время от времени создавалось впечатление, что под спокойной личиной вопросов и ответов между детективом и Бетти Харлоу ведется дуэль, в процессе которой то один, то другой из участников получали небольшие царапины. На сей раз, похоже, пострадала Бетти.
– Вы удовлетворены, мадемуазель, но закон – нет, – отозвался детектив. – Борис Ваберский ожидал наследства. Он срочно нуждался в деньгах, о чем ясно свидетельствует первое из его писем фирме мосье Фробишера. У него был мотив. – Ано переводил взгляд с одного из своих слушателей на другого. – Мотивы представляют собой указатели, расшифровать которые нелегко, и если их прочесть неверно, они могут легко увести в сторону. Тем не менее эти указатели необходимо искать и стараться прочитать их как следует. Вернемся к профессору медицины из Эдинбургского университета. Его скрупулезность выше всяких похвал.
Взгляд Ано устремился вновь на описание рисунка Е в трактате, все еще лежащем перед ним на столе.
