Дом разнообразия - [14]

– Знаешь, – произнёс Гибсон, глядя в окно, – здесь красиво. Пожалуй, я не хочу сейчас умирать. Ещё так много надо успеть.

– Например, посрать – истерично вырвалось у Мэла, и, помолчав добавил, – надеюсь, что из меня в этом доме больше ничего не выйдет.

Гибсон расхохотался.

– Да дружище, и я надеюсь, и я.

Пробыв ещё некоторое время в комнате, Мэл разглядел в стене небольшое углубление, которое оказалось не закрытой дверью. Проникнув в неё, мужчины оказались в невысоком тёмном коридоре, который вывел их в просторную и хорошо обставленную комнату. Элитная красивая мебель, шикарные обои. Золотые подсвечники, книжные полки из красного узорчатого дерева. Окон в комнате не было, но в избытке хватало освещения, встроенного в стену по последнему слову техники. Размещённые необычным образом лампочки создавали впечатление движущиеся и постоянно меняющейся картины. Множество разноцветных лампочек рисовали то американский флаг, то вид земли из космоса, затем галактику с миллионом мерцающих звёзд. Следом это завораживающее полотно захватывало всю вселенную с множеством галактик. Мэл заметил, что всему этому интерьеру вопиюще не подходила перегородка, огораживающая один из углов комнаты, к которому был придвинут белый стол. На столе лежали две пары очков странной формы, напоминающие 3D очки, только с некими утеплёнными ушками и козырьком как у кепки. От ушек к козырьку тянулись провода. Подняв их, Мэл увидел записку, нацарапанную от руки.

«Господа! Если вы читаете это письмо, то вы успешно прошли предыдущие испытания и вам хватило ума не разбить мой аквариум. Тем не менее, я очень рад, что вы здесь. Следующее, что предстоит сделать, вам нужно оценить мой гений. Наденьте эти очки и сядьте напротив светящейся стены. Я покажу вам кое-что, после чего задам три вопроса. Ответите вы на них или нет, не имеет значения. Главное получите удовольствие от просмотра».

Мэл закончил читать и посмотрел на друга.  – Ну что, готов?

– Всегда готов.

Два товарища уселись напротив стены, и надели очки.

– Должно быть, это их включает? – сказал Гибсон и нажал на кнопку, после чего его тело окаменело, и он перестал реагировать на какие-либо вопросы Мэла. Мэл увидел, как тонкая струйка крови потекла из уха друга. Он пощупал его пульс.

– Ладно, – вздохнул Мэл. Он надел очки, нажал кнопку, и в это мгновение почувствовал, как два холодных металлических стержня впились ему в уши, и как ему показалось, проткнули перепонки. По стержням прошелся электрический разряд. Мэл потерял сознание.

2

Единственное, что Грэя утешало, так это последние слова матери: «Знай, что Б-г любит тебя. Ты не пропадёшь. Ведь у тебя вечная душа…»

Если так, то Грэй надеялся, что его бессмертная душа попадёт в Ад, где вне всякого сомнения задницей на колу сидит его отец. И он Грэй сможет вечно мстить ему за смерть своей матери. Такой неожиданной для себя мыслью детектив встретил вдруг похолодевший встречный ветер.

«Будет шторм», – встряхнув головой, подумал парень.

– Ну какого черта об этом нигде не говорилось? Грэй осекся. Он вспомнил, что уже давно никуда не ходил и просто не мог знать ни о каких новостях. Но странно, что и те двое на берегу ничего не сказали.

Детектив посмотрел в бинокль и увидел грозовые тучи двигающиеся, что странно, от берега, а не наоборот. Под чёрно-серой массой детектив разглядел колыхающееся на волнах двухэтажное здание.

Он бы ещё успел вернуться на берег, но рука сама давила на рычаг, подавая ходу. «Вот чего мне не хватало, – преисполнившись решимости, подумал сыщик, – возможно, на пороге смерти я встрепенусь и очнусь от рабства уныния и запоя». Раз этому выдался быстрый путь, то лучше всего будет прыгнуть в пекло, где все нечистоты прошлый жизни сгорят, открыв что-то новое и свежее. Ничто не позволяет так быстро очнуться от сна, как давление обстоятельств.

Шажок, ещё шажок… Грей понял, чего он боится. Медленного пути. Он боялся, что сил на его преодоление он не найдёт. Он знает. Не раз пытался. Но все кончалось куривом еще забойней и шлюхами все дороже. И поэтому лишая себя выбора Грэй до отказа надавил на рычаг газа. Кровавый след от дома исчез. Через минут 30 Грэй настиг его.

Почему собственная жизнь должна быть ценнее и значимей, чем жизнь маленькой девочки, которой сейчас, должно быть, страшно до усрачки. Этой мыслью Грэй отогнал мимолётный страх, который окончательно рассеялся, когда парень сделал несколько хороших глотков, а бутылку выбросил в океан. Посмотрев ей вслед, Грэй произнёс, – теперь все. Ты была последней. Взбираясь на дом, он думал о том, какой будет дальше его жизнь.

мэл

Молить о милосердии, за всю жизнь мужчина мог, лишь, когда Ванда с дочерью нападали на него и щекотали. Но здесь, оказавшись в этой комнате, точнее в неком бирюзовом пространстве, мужчина не знал, что ему предпринять. В какую переделку он попал, и что его к этому привело, Мэл знал наверняка. Его эгоизм. Устройся он на любую работу, получал бы свои жалкие копейки, зато был бы семьёй, а не здесь. Если человек проявляет милосердие к людям, то и мир проявляет милосердие к нему. Он же заставлял своих родных переживать за него, беспокоиться, тем не менее, всякий раз идя ему навстречу. Ванда даже сломала ногу по его милости. Сходи в магазин он, а не она, все бы обошлось. Он их не достоин. Мужчина обхватил руками голову и сел на что-то белое, похожее на облако, только твёрдое. Мэл огляделся. Вот и все…я умер…пронеслось у него в голове. Хотя нет. Похоже мы в коме или что-то вроде того. Может это место просто давит на мозг странными мыслями? Но ведь они очень даже правильные. Все же где я? Если это место создано открывать сердца людей, то отдаю должное – очень крутое изобретение. Ванда, Лора…Зов естества, зов разума – Мэл услышал их с такой ясностью, что едва не заплакал. Почему я здесь? Почему я не с ними?