Дом о семи шпилях - [68]

Ah! this must be all a dream!	Ах, все это, должно быть, сон!..
A dream!	Сон!
A dream!	Сон!
But it has quite hidden the four stone walls!"	Неужели вокруг меня по-прежнему каменные стены?
Then his face darkened, as if the shadow of a cavern or a dungeon had come over it; there was no more light in its expression than might have come through the iron grates of a prison window-still lessening, too, as if he were sinking further into the depths.	Тут его лицо омрачилось. В нем было теперь не больше света, чем могло проникнуть сквозь железную решетку темницы, - он будто с каждой минутой все глубже погружался в пропасть.
Phoebe (being of that quickness and activity of temperament that she seldom long refrained from taking a part, and generally a good one in what was going forward) now felt herself moved to address the stranger.	Фиби почувствовала, что нужно во что бы то ни стало заговорить с незнакомцем.
"Here is a new kind of rose, which I found this morning, in the garden," said she, choosing a small crimson one from among the flowers in the vase.	- Вот новый сорт роз, я нарвала их в саду сегодня утром, - сказала она, выбирая из букета небольшой красный цветок.
"There will be but five or six on the bush, this season.	- В этом году их будет пять или шесть на кусте.
This is the most perfect of them all; not a speck of blight or mildew in it.	Это самая лучшая роза.
And how sweet it is!-sweet like no other rose!	А как она пахнет! Как ни одна роза!
One can never forget that scent!"	Невозможно забыть этот запах!
"Ah!-let me see!-let me hold it!" cried the guest, eagerly seizing the flower, which, by the spell peculiar to remembered odours, brought innumerable associations along with the fragrance that it exhaled.	- Ах! Покажите мне! Дайте мне! - вскрикнул гость и быстро схватил цветок, который своим запахом, как волшебной силой, пробудил в нем множество других воспоминаний.
"Thank you!	- Благодарю вас!
This has done me good.	Он доставляет мне большое удовольствие.

I remember how I used to prize this flower-long ago, I suppose, very long ago!-or was it only yesterday?	Я помню, как я восхищался этим цветком - давно уже, я думаю, очень давно! Или это было только вчера?
It makes me feel young again!	Он заставляет меня вновь почувствовать себя молодым!
Am I young?	Неужели я снова молод?
Either this remembrance is singularly distinct, or this consciousness strangely dim!	Или это воспоминание так ясно во мне?
But how kind of the fair young girl!	Но как добра эта девушка!
Thank you!	Благодарю вас!
Thank you!"	Благодарю вас!
The favorable excitement derived from this little crimson rose afforded Clifford the brightest moment which he enjoyed at the breakfast table.	Эпизод с маленькой красной розой стал для Клиффорда самым светлым за все утро.
It might have lasted longer, but that his eyes happened, soon afterwards, to rest on the face of the old Puritan, who, out of his dingy frame and lustreless canvas, was looking down on the scene like a ghost, and a most ill-tempered and ungenial one.	Он мог бы продлиться дольше, если бы его глаза случайно не остановились на лице старого пуританина, который угрюмо смотрел на происходящее из своей потемневшей рамы и с матового полотна.
The guest made an impatient gesture of the hand, and addressed Hepzibah with what might easily be recognized as the licensed irritability of a petted member of the family.	Г ость сделал нетерпеливое движение рукой и обратился к Г епзибе таким тоном, в котором ясно выражалась своенравная раздражительность человека, за которым все в семействе ухаживают.
"Hepzibah!-Hepzibah!" cried he, with no little force and distinctness, "why do you keep that odious picture on the wall?	-Гепзиба! Зачем ты оставляешь этот ненавистный портрет на стене?
Yes, yes!-that is precisely your taste!	Да-да! Это в твоем вкусе!
I have told you a thousand times, that it was the evil genius of the house!-my evil genius particularly!	Я говорил тебе тысячу раз, что он злой гений нашего дома! А мой злой гений в особенности!
Take it down, at once!"	Сними его тотчас!
"Dear Clifford," said Hepzibah, sadly, "you know it cannot be!"	- Милый Клиффорд, - печально произнесла Гепзиба, - вы же знаете, что я не могу этого сделать.
"Then, at all events," continued he, still speaking with some energy, "pray cover it with a crimson curtain, broad enough to hang in folds, and with a golden border and tassels.	- Если так, - продолжал он все еще исступленно, -то, прошу тебя, закрой его хотя бы красной занавесью, длинной, с золотыми кистями.
I cannot bear it!	Я не могу это терпеть!
It must not stare me in the face!"	Пускай он не смотрит мне в глаза!
"Yes, dear Clifford, the picture shall be covered," said Hepzibah, soothingly.	- Хорошо, милый Клиффорд, я закрою портрет, -сказала Гепзиба успокаивающим голосом.
"There is a crimson curtain in a trunk above stairs-a little faded and moth-eaten, I'm afraid-but Phoebe and I will do wonders with it."	- Красная занавесь в сундуке под лестницей немножко полиняла и попортилась от моли, но мы с Фиби приведем ее в порядок.

"This very day, remember!" said he; and then added, in a low, self-communing voice, "Why should we live in this dismal house at all?