Дом о семи шпилях - [55]

Шрифт
Интервал

Это пернатое племя существовало слишком долго в удалении от других племен, как видно было по тоскливой наружности его представителей.
They kept themselves alive, unquestionably, and laid now and then an egg, and hatched a chicken, not for any pleasure of their own, but that the world might not absolutely lose what had once been so admirable a breed of fowls.Они непостижимым образом оставались в живых, несли изредка яйца и выводили какого-нибудь цыпленка, как будто для того только, чтобы свет не лишился вовсе столь удивительной некогда породы птиц.
The distinguishing mark of the hens was a crest of lamentably scanty growth, in these latter days, but so oddly and wickedly analogous to Hepzibah's turban, that Phoebe-to the poignant distress of her conscience, but inevitably-was led to fancy a general resemblance betwixt these forlorn bipeds and her respectable relative.Отличительным признаком последнего поколения пинчоновских петухов был плачевно-маленький гребень, до того похожий - как это ни странно - на тюрбан Гепзибы, что Фиби, хоть она при этом и терзалась совестью, не могла не видеть сходства между этими заброшенными птицами и своей почтенной родственницей.
The girl ran into the house to get some crumbs of bread, cold potatoes, and other scraps as were suitable to the accommodating appetite of fowls. Returning, she gave a peculiar call, which they seemed to recognize.Она побежала в дом собрать хлебных крошек, холодного картофеля и других остатков пищи и, вернувшись в сад, позвала кур.
The chicken crept through the pales of the coop, and ran, with some show of liveliness, to her feet; while Chanticleer and the ladies of his household regarded her with queer, sidelong glances, and then croaked one to another, as if communicating their sage opinions of her character.Цыпленок пробрался через щель курятника и подбежал к ее ногам с какой-то несвойственной ему веселостью, между тем как петух и две курицы посмотрели на нее искоса и начали квохтать между собой, как бы сообщая друг другу заключения об ее характере.
So wise, as well as antique, was their aspect, as to give color to the idea, not merely that they were the descendants of a time-honored race, but that they had existed, in their individual capacity, ever since the House of Seven Gables was founded, and were somehow mixed up with its destiny.Вид у них действительно был настолько античный, что в них не только можно было признать потомков древней расы, но следовало согласиться и с тем, что они существовали как самостоятельная порода со времен основания Дома с семью шпилями и разделяли некоторым образом его судьбу.
They were a species of tutelary sprite, or Banshee; although winged and feathered differently from most other guardian angels.Они были кем-то вроде духов-покровителей этого места.
"Here, you odd little chicken!" said Phoebe; "here are some nice crumbs for you!"- Иди, иди ко мне, бедный цыпленок! - сказала Фиби. - Вот тебе прекрасные крошки.
The chicken hereupon, though almost as venerable in appearance as its mother-possessing, indeed, the whole antiquity of its progenitors, in miniature-mustered vivacity enough to flutter upward and alight on Phoebe's shoulder.Цыпленок, несмотря на свою столь же почтенную наружность, какой была одарена и его мать, обнаружил необыкновенную живость и взлетел на плечо к Фиби.
"That little fowl pays you a high compliment!" said a voice behind Phoebe.- Эта маленькая птичка благодарит вас за заботу! -вдруг раздался позади нее чей-то голос.
Turning quickly, she was surprised at sight of a young man, who had found access into the garden by a door opening out of another gable than that whence she had emerged.Быстро обернувшись назад, девушка увидела молодого человека.
He held a hoe in his hand, and, while Phoebe was gone in quest of the crumbs, had begun to busy himself with drawing up fresh earth about the roots of the tomatoes.Он держал в руке мотыгу и в то время, когда Фиби бегала в дом за крошками, уже начал окучивать картофель.
"The chicken really treats you like an old acquaintance," continued he, in a quiet way, while a smile made his face pleasanter than Phoebe at first fancied it.- Цыпленок в самом деле ведет себя с вами как со старой знакомой, - продолжал он спокойно, и улыбка, мелькнувшая на его устах, сделала его лицо гораздо приятнее, чем Фиби показалось с первого взгляда.
"Those venerable personages in the coop, too, seem very affably disposed.- А эти почтенные особы в курятнике тоже, кажется, очень снисходительно к вам расположены.
You are lucky to be in their good graces so soon!Вам повезло, что вы так быстро вошли к ним в милость!
They have known me much longer, but never honor me with any familiarity, though hardly a day passes without my bringing them food.Они знают меня гораздо дольше, но никогда не удостаивали никакой фамильярностью, хотя не проходит ни дня, чтобы я не принес им корма.
Miss Hepzibah, I suppose, will interweave the fact with her other traditions, and set it down that the fowls know you to be a Pyncheon!"

Еще от автора Натаниель Готорн
Книга чудес

Книгу под названием «Книга чудес» написал Натаниель Готорн – один из первых и наиболее общепризнанных мастеров американской литературы (1804–1864). Это не сборник, а единое произведение, принадлежащее к рангу всемирно известных классических сочинений для детей. В нем Н. Готорн переложил на свой лад мифы античной Греции. Эту книгу с одинаковым увлечением читают в Америке, где она появилась впервые, и в Европе. Читают, как одну из оригинальнейших и своеобразных книг.


Новеллы

Писатель Натаниель Готорн вместе с Эдгаром По и Вашингтоном Ирвингом по праву считается одним из создателей американской романтической новеллы. Главным объектом своих новелл Готорн считал не внешние события и реалии, а сердце и душу человека, где Добро и Зло ведут непрерывную борьбу.


Алая буква

Взаимосвязь прошлого и настоящего, взаимопроникновение реальности и фантастики, романтический пафос и подробное бытописательство, сатирический гротеск образуют идейно-художественное своеобразие романа Натаниеля Готорна «Алая буква».


Чертог фантазии

История литературы причисляет Н. Готорна, наряду с В. Ирвингом и Э. По, к родоначальникам американской новеллы. В сборнике представлены девять рассказов, классических образцов романтической прозы, причем семь из них до сих пор были незнакомы русскому читателю.


Дом с семью шпилями

Натаниель Готорн — классик американской литературы. Его произведения отличает тесная взаимосвязь прошлого и настоящего, реальности и фантастики. По признанию критиков, Готорн имеет много общего с Эдгаром По.«Дом с семью шпилями» — один из самых известных романов писателя. Старый полковник Пинчон, прибывший в Новую Англию вместе с первыми поселенцами, несправедливо обвиняет плотника Моула, чтобы заполучить его землю. Моула ведут на эшафот, но перед смертью он проклинает своего убийцу. С тех пор над домом полковника тяготеет проклятие.


Снеговичка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
MMMCDXLVIII год

Слегка фантастический, немного утопический, авантюрно-приключенческий роман классика русской литературы Александра Вельтмана.


Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы

Чарлз Брокден Браун (1771-1810) – «отец» американского романа, первый серьезный прозаик Нового Света, журналист, критик, основавший журналы «Monthly Magazine», «Literary Magazine», «American Review», автор шести романов, лучшим из которых считается «Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы» («Edgar Huntly; or, Memoirs of a Sleepwalker», 1799). Детективный по сюжету, он построен как тонкий психологический этюд с нагнетанием ужаса посредством череды таинственных трагических событий, органично вплетенных в реалии современной автору Америки.


Сев

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дело об одном рядовом

Британская колония, солдаты Ее Величества изнывают от жары и скуки. От скуки они рады и похоронам, и эпидемии холеры. Один со скуки издевается над товарищем, другой — сходит с ума.


Шимеле

Шолом-Алейхем (1859–1906) — классик еврейской литературы, писавший о народе и для народа. Произведения его проникнуты смесью реальности и фантастики, нежностью и состраданием к «маленьким людям», поэзией жизни и своеобразным грустным юмором.


Захар-Калита

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.