Дом на кладбище - [37]
И была уже спустя два дня похоронена в приходской церкви Святой Марии, в Скарборо, так что Патрику никак было не успеть на похороны младшей дочери. Ему оставалось лишь молиться за упокой ее души, в то время как ее тело опускали в землю в семидесяти милях от Ховорта.
«Самое тяжкое испытание начинается с наступлением вечера, — пишет Шарлотта Эллен Насси по возвращении домой. — В это время мы обычно собирались в столовой, разговаривали… А теперь я сижу здесь одна. И вынуждена молчать».
Молчать и писать.
17
Но после трех смертей за девять месяцев ей не писалось — по крайней мере регулярно, изо дня в день, так, как бы хотелось.
«Она рассказывала мне, — пишет Элизабет Гаскелл, — что далеко не каждый день могла писать. Иногда проходили недели, даже месяцы, прежде чем она могла что-нибудь добавить к написанному. Но наступало утро, и она просыпалась, ощущая то, что должна была сказать. По ее словам, она видела продолжение своей книги. Оставалось лишь найти время для того, чтобы сесть и написать соответствующие сцены и вытекающие из них мысли».
Как бы то ни было, «Шерли» продвигается, лето 1849 года уходит на то, чтобы дописать и переделать написанное в конце предыдущего года и в начале нынешнего, когда Энн была еще жива. Написанное и уже отправленное Смиту Уильямсу и Джорджу Смиту с убедительной просьбой не скрыть от нее, если роман не нравится.
«Буду благодарна за самую нелицеприятную критику, — пишет она 4 февраля 1849 года в издательство. — Будьте же чистосердечны. Если вам кажется, что эта книга обещает быть менее интересной, чем „Джейн Эйр”, — так и скажите, буду трудиться дальше».
В течение месяца от издателей нет никаких вестей — плохой знак, однако в марте приходит обнадеживающий ответ: роман понравился. Понравился, за вычетом, во-первых, неубедительных мужских персонажей и, во-вторых, — первой главы, где викарии предстают не в самом благоприятном свете. Насчет мужских персонажей Шарлотта спорить не стала:
«Когда я пишу о женщинах, я больше в себе уверена».
А вот относительно первой главы, как и в случае с «Джейн Эйр», с издателями не согласилась:
«Викарии и их повадки списаны с жизни. Говорите, что хотите, джентльмены, но Истина выше, чем Искусство. „Песни” Бернса лучше, чем эпические романы Бульвера. Язвительные очерки Теккерея предпочтительнее тысяч тщательно выписанных картин. Пусть я невежественна, но позволю себе придерживаться этой точки зрения».
Уже потом в самом романе читаем:
«Обратите внимание, всякий раз, когда пишешь чистую правду, ее всегда почему-то называют ложью».
Сказано красиво, парадоксально, но как же тогда быть с готическими несообразностями в «Джейн Эйр», о которых уже шла речь?
В самом конце августа роман готов; может быть (и даже скорее всего), он не лучше «Джейн Эйр», но уж точно совсем на него не похож. Повествование ведется не от первого, а от третьего лица. Действие романа отнесено во времена наполеоновских войн и луддитских мятежей. Приемы готического романа уже не просматриваются:
«Если я все же снова начну писать, — пишет Шарлотта Льюису в январе 1848 года, — то в новой книге не будет того, что вы называете мелодрамой».
Обращает на себя внимание «Шерли» и широкой общественной панорамой, чего не было ни в «Учителе», ни в «Джейн Эйр». Автор и персонажи высказываются на такие актуальные (скорее для сороковых годов, чем для десятых) темы, как женский вопрос (надзиратель на фабрике Мура Джо Скотт убежден: политические и общественные конфликты — не женское дело), рабочий вопрос (разрушение луддитами фабрики Мура), детский вопрос. Безработица, филантропия. Социальные конфликты, к которым, кстати сказать, у Шарлотты вслед за ее отцом отношение всегда было резко отрицательное.
«Революции тянут мир назад во всем, что только есть в нем доброго, — пишет она мисс Вулер годом раньше, 31 марта 1848 года. — Они останавливают ход цивилизации, заставляют всплыть на поверхность подонков общества… Молю Бога, чтобы Англию миновали судороги и припадки безумия, бушующие на континенте…»
Есть в романе, как всегда у Шарлотты, узнаваемые прототипы: священник Хелстоун с очевидностью списан с Патрика Бронте (такой же неустрашимый, такой же консерватор), Шерли Килдэр — с любимой сестры Эмили, Кэролайн Хелстоун — с Эллен Насси.
Роман вышел 26 октября 1849 года, и первая рецензия появилась уже спустя пять дней — автора она не порадовала. Рецензии на «Джейн Эйр» были, мы помним, в большинстве своем положительные, на «Шерли» же — почти все отрицательные. Особенно усердствовала «Дейли Ньюс»:
«Никому не нужная пошлятина… отвратительно… среди мужских персонажей ни одного подлинного… таких мужчин не бывает в природе… нет ни Хелстоунов, ни Йорков, ни Муров. Все они не более реальны, чем восковые фигуры в музее мадам Тюссо».
Зато женские персонажи в целом понравились, из чего делался однозначный вывод: автор — не мистер Каррер Белл, а женщина; как съязвил один из критиков: «Каррер Белл в нижней юбке». Рецензент «Фрейзер мэгазин» пошел в своих изысканиях пола автора еще дальше:
«Держу пари, что Каррер Белл не просто женщина… а женщина из Йоркшира, к тому же не один год прослужившая гувернанткой».
Александр Ливергант – литературовед, переводчик, главный редактор журнала «Иностранная литература», профессор РГГУ. Автор биографий Редьярда Киплинга, Сомерсета Моэма, Оскара Уайльда, Скотта Фицджеральда, Генри Миллера, Грэма Грина, Вирджинии Вулф, Пэлема Гренвилла Вудхауса. «Агата Кристи: свидетель обвинения» – первый на русском языке портрет знаменитого, самого читаемого автора детективных романов и рассказов. Под изобретательным пером Агаты Кристи классический детектив достиг невиданных высот; разгадки преступления в ее романах всегда непредсказуемы. Долгая, необычайно насыщенная жизнь, необъятное по объему творчество создательницы легендарных сыщиков Эркюля Пуаро и мисс Марпл – казалось бы, редкий пример благополучия.
Английская литература XIX века была уникальной средой, в которой появилась целая плеяда талантливых писательниц и поэтесс. Несмотря на то, что в литературе, как и в обществе, царили патриархальные порядки, творчество сестер Бронте, Джейн Остен и других авторов-женщин сумело найти путь к читателю и подготовить его для будущего феминистского поворота в литературе модернизма. Лицами этой эпохи стали талантливые, просвещенные и сильные ее представительницы, которым и посвящена книга литературоведа А. Ливерганта.
Александр Ливергант – литературовед, критик, главный редактор журнала «Иностранная литература», переводчик (Джейн Остен, Генри Джеймс, Владимир Набоков, Грэм Грин, Джонатан Свифт, Ивлин Во и др.), профессор РГГУ. Автор биографий Редьярда Киплинга, Сомерсета Моэма, Оскара Уайльда, Скотта Фицджеральда, Генри Миллера и Грэма Грина. Новая книга «Вирджиния Вулф: “моменты бытия”» – не просто жизнеописание крупнейшей английской писательницы, но «коллективный портрет» наиболее заметных фигур английской литературы 20–40-х годов, данный в контексте бурных литературных и общественных явлений первой половины ХХ века.
В рубрике «Из будущей книги» — начальные главы биографии «Грэма Грина», написанной переводчиком и литературоведом Александром Ливергантом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оскар Уайльд (1854–1900) давно стал символичной фигурой английской и мировой культуры. Непревзойденный комедиограф, мастер блестящих парадоксов, поклонник изящных искусств, способный неординарно мыслить, гениально писать, блестяще говорить, умел жить красиво. Уайльд свыкся с мыслью, что ему, баловню судьбы, все позволено — и зашел слишком далеко. Общество, с восторгом аплодировавшее Уайльду в пору триумфа, с нескрываемым удовольствием «втоптало его в грязь» (как он сам выразился), когда он пал. Положение изгоя на родине, популярность за рубежом и эпатажность поведения сделали писателя объектом пристального внимания многих исследователей.Переводчик, писатель, критик Александр Яковлевич Ливергант представляет биографию Оскара Уайльда и его творческие достижения в контексте эстетических воззрений, особенностей натуры и превратностей жизненных обстоятельств.Возрастные ограничения: 18+.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.