Дом на кладбище - [33]
И время показало, что «сгущающихся туч» бояться не придется: две с половиной тысячи экземпляров романа разошлись за два-три месяца. Сегодня такой роман, будь он издан в России, пролежал бы на полках книжных магазинов, боюсь, не один год.
Шарлотта — куда девалась всегдашняя неуверенность в себе — готова за себя постоять, она вступает с критиками в спор, полемизирует даже с таким авторитетом, как Джордж Генри Льюис. Льюис предупреждает начинающего романиста, чтобы тот «сторонился мелодрамы» (а мелодраматических эпизодов в романе, как мы знаем, хватает), придерживался личного опыта и правды жизни, от которой Шарлотта (вспомним Ангрию) не раз отступает. Взять хотя бы эпизод, когда Джейн отказывает Сент-Джону, ибо слышит голос зовущего ее Рочестера, который находится от нее на расстоянии нескольких десятков миль. Шарлотта Льюису возражает:
«Это не обман чувств и не колдовство — это лишь неразгаданное явление природы. Воображение — очень сильный, беспокойный дар, от которого невозможно отказаться. Неужто мы должны быть глухи к его призывам, бесчувственны к его порывам?.. Если когда-нибудь я напишу еще одну книгу, в ней не будет того, что Вы называете „мелодрамой”, так мне теперь кажется, хотя я и не уверена. Попытаюсь также прислушаться к совету мисс Остен — быть более сдержанной, но и в этом я до конца не убеждена…»
В декабре, всего через два месяца после первого издания, Смит и Элдер затевают второе, и его, хорошо известно, автор посвящает Теккерею, чей ум, пишет в предисловии Каррер Белл, «более глубок и уникален, чем сознают современники», которые не нашли «подобающего ему сравнения или слов, верно определяющих его талант». Дает Шарлотта в предисловии отпор и «немногим боязливым или сварливо-придирчивым хулителям», которые «выдают внешнюю благопристойность за истинную добродетель» и полагают, что нравственность и светские условности — синонимы:
«Светские условности — еще не нравственность. Ханжество — еще не религия. Обличать ханжество еще не значит нападать на религию. Сорвать маску с лица Фарисея еще не значит поднять руку на Терновый Венец»>27.
Посвящение романа Теккерею, было, как выяснилось, со стороны Шарлотты faux pas, о чем она, конечно же, не подозревала. Дело в том, что в 1840 году, всего через четыре года после свадьбы, жена писателя сходит с ума и попадает в сумасшедший дом. Ассоциация с Рочестером и его безумной женой Бертой Мейсон слишком очевидна. Вероятно, именно эти сцены и вызвали у Теккерея слезы, когда он читал роман. Писатель, однако, ничем своих чувств не выдал и вежливо поблагодарил Каррера Белла за посвящение: «Был крайне тронут Вашей любезностью». Чем, естественно, вогнал щепетильную Шарлотту в краску.
«Разумеется я ничего не знала о домашних треволнениях мистера Теккерея, — писала она в конце января 1848 года Уильяму Смиту Уильямсу. — Для меня он существовал только как автор. Мне очень, очень жаль, если моя неумышленная бестактность приведет к тому, что его имя и дела станут предметом расхожих сплетен».
Предметом расхожих сплетен стал, однако, не Теккерей, а Шарлотта: в Лондоне прошел слух, что Каррер Белл одно время состоял гувернером в доме Теккерея и что роман основывается на реальных фактах. И еще один слух: никаких братьев Белл на самом деле не существует. Начало этому слуху положил… почтальон, который явился с письмом из Лондона в пасторат и поинтересовался у Патрика Бронте, проживает ли в доме мистер Каррер Белл. Шарлотте ничего не оставалось, как открыться отцу.
«— Папа, я написала книгу.
— В самом деле, моя дорогая? — отозвался Патрик, продолжая читать.
— Я хочу, чтобы вы взглянули на нее.
— Нет у меня времени читать рукописи.
— Но это книга, а не рукопись. Книга, вышедшая из печати.
— Надеюсь, ты не станешь впредь заниматься подобной ерундой.
— Думаю, мне удастся на этом кое-что заработать. Можно, я прочту вам кое-какие рецензии?»>28
В тот же день Патрик созвал дочерей и торжественно сообщил им: «Дети, Шарлотта написала книгу, и, думаю, эта книга лучше, чем я ожидал».
Меж тем второе издание романа продается не хуже первого. Мало того: в театрах идет поставленная по роману пьеса с интригующим названием «Тайны поместья Торнфилд», французы собираются книгу переводить. Смит уже подумывает о третьем издании, да еще с иллюстрациями; иллюстрировать роман предлагается самой Шарлотте.
Судьба романов Эллиса и Актона Беллов складывалась не столь благоприятно, как их брата Каррера.
«Агнес Грей», как и «Учитель», пересылается из издательства в издательство без особых надежд на публикацию. Энн, однако, не расстраивается и продолжает творить. Ее стихи, написанные летом и весной 1846 года, как и раньше, романтичны и меланхоличны; темы по-прежнему невеселые — заботы, лишения, душевные травмы. Заключенный оплакивает свободу и любовь, которых не вернуть; друзья детства становятся, когда вырастают, злейшими врагами; любимая девушка изменяет своему возлюбленному — он (не Брэнуэлл ли?) безутешен. Названия стихов соответствующие: «Радость и печаль», «Не рыдай так безутешно, любимая», «Сила любви», «Мне снилось прошлой ночью…», «Мрачные тучи плывут».
Александр Ливергант – литературовед, переводчик, главный редактор журнала «Иностранная литература», профессор РГГУ. Автор биографий Редьярда Киплинга, Сомерсета Моэма, Оскара Уайльда, Скотта Фицджеральда, Генри Миллера, Грэма Грина, Вирджинии Вулф, Пэлема Гренвилла Вудхауса. «Агата Кристи: свидетель обвинения» – первый на русском языке портрет знаменитого, самого читаемого автора детективных романов и рассказов. Под изобретательным пером Агаты Кристи классический детектив достиг невиданных высот; разгадки преступления в ее романах всегда непредсказуемы. Долгая, необычайно насыщенная жизнь, необъятное по объему творчество создательницы легендарных сыщиков Эркюля Пуаро и мисс Марпл – казалось бы, редкий пример благополучия.
Английская литература XIX века была уникальной средой, в которой появилась целая плеяда талантливых писательниц и поэтесс. Несмотря на то, что в литературе, как и в обществе, царили патриархальные порядки, творчество сестер Бронте, Джейн Остен и других авторов-женщин сумело найти путь к читателю и подготовить его для будущего феминистского поворота в литературе модернизма. Лицами этой эпохи стали талантливые, просвещенные и сильные ее представительницы, которым и посвящена книга литературоведа А. Ливерганта.
Александр Ливергант – литературовед, критик, главный редактор журнала «Иностранная литература», переводчик (Джейн Остен, Генри Джеймс, Владимир Набоков, Грэм Грин, Джонатан Свифт, Ивлин Во и др.), профессор РГГУ. Автор биографий Редьярда Киплинга, Сомерсета Моэма, Оскара Уайльда, Скотта Фицджеральда, Генри Миллера и Грэма Грина. Новая книга «Вирджиния Вулф: “моменты бытия”» – не просто жизнеописание крупнейшей английской писательницы, но «коллективный портрет» наиболее заметных фигур английской литературы 20–40-х годов, данный в контексте бурных литературных и общественных явлений первой половины ХХ века.
В рубрике «Из будущей книги» — начальные главы биографии «Грэма Грина», написанной переводчиком и литературоведом Александром Ливергантом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оскар Уайльд (1854–1900) давно стал символичной фигурой английской и мировой культуры. Непревзойденный комедиограф, мастер блестящих парадоксов, поклонник изящных искусств, способный неординарно мыслить, гениально писать, блестяще говорить, умел жить красиво. Уайльд свыкся с мыслью, что ему, баловню судьбы, все позволено — и зашел слишком далеко. Общество, с восторгом аплодировавшее Уайльду в пору триумфа, с нескрываемым удовольствием «втоптало его в грязь» (как он сам выразился), когда он пал. Положение изгоя на родине, популярность за рубежом и эпатажность поведения сделали писателя объектом пристального внимания многих исследователей.Переводчик, писатель, критик Александр Яковлевич Ливергант представляет биографию Оскара Уайльда и его творческие достижения в контексте эстетических воззрений, особенностей натуры и превратностей жизненных обстоятельств.Возрастные ограничения: 18+.
Неразгаданный сфинкс Серебряного века Максимилиан Волошин — поэт, художник, антропософ, масон, хозяин знаменитого Дома Поэта, поэтический летописец русской усобицы, миротворец белых и красных — по сей день возбуждает живой интерес и вызывает споры. Разрешить если не все, то многие из них поможет это первое объёмное жизнеописание поэта, включающее и всесторонний анализ его лучших творений. Всем своим творчеством Волошин пытался дать ответы на «проклятые» русские вопросы, и эти ответы не устроили ни белую, ни красную сторону.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.