Дом на кладбище - [32]
Книга эта меж тем уже вчерне написана, и 24 августа 1847 года Шарлотта отправляет в Лондон рукопись только что законченной «Джейн Эйр». Роман за одну ночь проглатывает Уильям Смит Уильямс и передает его Джорджу Смиту, тот тоже от рукописи не может оторваться.
«В воскресенье утром после завтрака я взял рукопись „Джейн Эйр” и отправился с ней к себе в кабинет, — расскажет он впоследствии Элизабет Гаскелл. — Начал читать и очень быстро увлекся. Накануне я договорился встретиться с приятелем, и в назначенный час мне подали лошадь, однако оторваться от романа я был не в силах. Я написал приятелю записку, отправил к нему своего грума и продолжал читать. Вскоре явился слуга сказать, что обед подан, я попросил его принести мне в кабинет сэндвич и бокал вина и вновь взялся за чтение. Поужинал я наскоро и перед тем, как лечь спать, рукопись дочитал».
Наутро Смит пишет Шарлотте, что рукопись «Джейн Эйр» принята к публикации и что ей после выхода романа в свет причитается 100 фунтов, но с условием, что на следующие два романа Каррера Белла «Элдер, Смит и компания» имеют первоочередное право. Смит не расщедрился: биографию Шарлотты Бронте он в свое время оценит почти в десять раз больше, чем ее второй и самый лучший роман.
Шарлотта проявляет характер: условия Элдера и Смита принимает, но переписать первые главы, пребывание Джейн в Ловуде, вызвавшие у издателей наибольшие нарекания, наотрез отказывается:
«Как бы там ни было, но я намерена писать только так, как писала, и никак иначе… В вопросах творчества я не могу позволить, чтобы мне кто-либо диктовал… Как знать, очень может быть, первая часть „Джейн Эйр” понравится читателю больше, чем Вы предполагаете, ибо все там написанное — чистая правда, а Правда обладает особым обаянием. Расскажи я всю правду, читать эти главы было бы еще тяжелей, и я счел возможным смягчить многие подробности…»
Что же творилось в Школе для дочерей священнослужителей на самом деле, если автор в главах, посвященных Ловуду, «счел возможным смягчить подробности»?
Элдер и Смит торопятся: не проходит и недели, а Шарлотта уже получает гранки первых глав и их усердно правит. Трудится в присутствии Эллен Насси, забыв в спешке про договоренность с сестрами держать литературную деятельность братьев Белл в тайне.
Утром 19 октября 1847 года, всего через два месяца с того дня, как издатели первый раз прочли рукопись, Шарлотта получает первые шесть экземпляров своего романа. На этот раз претензий к изданию у автора быть не может: три тома в матерчатом переплете, отличная бумага, ясная, крупная печать.
«Если книга не будет иметь успех, то не по Вашей вине, виноват будет автор. Вы — вне подозрений», — в тот же день пишет она Смиту.
Первые отзывы были весьма сдержанными, рецензент «Атенеума» отметил «несколько необычный стиль, к которому я готов отнестись с уважением, но удовольствия он мне не доставляет».
А вот автору «Ярмарки тщеславия», критику куда более придирчивому, роман «Джейн Эйр» удовольствие доставил:
«Лучше б Вы не посылали мне „Джейн Эйр”, — пишет Теккерей Уильяму Смиту Уильямсу. — Я так увлекся, что за чтением потерял (или, если угодно, приобрел) целый день, а он у меня был расписан по минутам: в типографии ждали рукописи… Книга хороша, кто бы ее ни написал, мужчина или женщина, язык очень богатый и, так сказать, откровенный. От некоторых любовных сцен я даже всплакнул — к изумлению Джона, который зашел подложить в камин угля. Миссионер Сент-Джон, по-моему, неудачен, но неудача эта простительная. Есть места просто превосходные. Не знаю, зачем я Вам все это пишу, но Джейн Эйр тронула меня; тронула и порадовала. Это женская книга, но чья? Передайте мою благодарность автору, его книга — первый английский роман (у французов сейчас одни любовные романы), который я одолел за долгое время».
Лед, как говорится, тронулся.
«Вне всяких сомнений, лучший роман сезона… сюжет захватывает… этот роман мы от души рекомендуем нашим читателям…» («Критик»).
«„Джейн Эйр” — безусловно, очень умная книга. И очень сильная» («Экзаминер»).
«Роман не похож на все, что мы читаем, за небольшими исключениями. По силе мысли и выразительности среди современных сочинителей Карреру Беллу нет соперников» («Эра»).
Пожалуй, лишь «Спектейтор» усомнился в достоинствах книги, критик уклончиво и невнятно назвал мораль романа «низким оттенком поведения («low tone of behaviour»). И то сказать, негоже было такой приличной девушке, как Джейн Эйр, класть руку своего будущего мужа себе на плечо — порнография да и только! «Оттенок поведения» — ниже некуда, как с этим не согласиться. Шарлотта — она до сих пор не верила в успех романа — расстроилась, тем более что критика «Спектейтора» была услышана и воспринята; следом появились в печати эпитеты более резкие: как только книгу не называли — «непристойной», «безбожной», «пагубной».
«Теперь поношениям не будет конца, — пишет она Джорджу Смиту через месяц после выхода „Джейн Эйр”. — Боюсь, как бы эта точка зрения не сказалась на спросе. А впрочем, время покажет: если в „Джейн Эйр” есть плюсы, а не только минусы, то роман сумеет разогнать сгущающиеся над ней тучи».
Александр Ливергант – литературовед, переводчик, главный редактор журнала «Иностранная литература», профессор РГГУ. Автор биографий Редьярда Киплинга, Сомерсета Моэма, Оскара Уайльда, Скотта Фицджеральда, Генри Миллера, Грэма Грина, Вирджинии Вулф, Пэлема Гренвилла Вудхауса. «Агата Кристи: свидетель обвинения» – первый на русском языке портрет знаменитого, самого читаемого автора детективных романов и рассказов. Под изобретательным пером Агаты Кристи классический детектив достиг невиданных высот; разгадки преступления в ее романах всегда непредсказуемы. Долгая, необычайно насыщенная жизнь, необъятное по объему творчество создательницы легендарных сыщиков Эркюля Пуаро и мисс Марпл – казалось бы, редкий пример благополучия.
Английская литература XIX века была уникальной средой, в которой появилась целая плеяда талантливых писательниц и поэтесс. Несмотря на то, что в литературе, как и в обществе, царили патриархальные порядки, творчество сестер Бронте, Джейн Остен и других авторов-женщин сумело найти путь к читателю и подготовить его для будущего феминистского поворота в литературе модернизма. Лицами этой эпохи стали талантливые, просвещенные и сильные ее представительницы, которым и посвящена книга литературоведа А. Ливерганта.
Александр Ливергант – литературовед, критик, главный редактор журнала «Иностранная литература», переводчик (Джейн Остен, Генри Джеймс, Владимир Набоков, Грэм Грин, Джонатан Свифт, Ивлин Во и др.), профессор РГГУ. Автор биографий Редьярда Киплинга, Сомерсета Моэма, Оскара Уайльда, Скотта Фицджеральда, Генри Миллера и Грэма Грина. Новая книга «Вирджиния Вулф: “моменты бытия”» – не просто жизнеописание крупнейшей английской писательницы, но «коллективный портрет» наиболее заметных фигур английской литературы 20–40-х годов, данный в контексте бурных литературных и общественных явлений первой половины ХХ века.
В рубрике «Из будущей книги» — начальные главы биографии «Грэма Грина», написанной переводчиком и литературоведом Александром Ливергантом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оскар Уайльд (1854–1900) давно стал символичной фигурой английской и мировой культуры. Непревзойденный комедиограф, мастер блестящих парадоксов, поклонник изящных искусств, способный неординарно мыслить, гениально писать, блестяще говорить, умел жить красиво. Уайльд свыкся с мыслью, что ему, баловню судьбы, все позволено — и зашел слишком далеко. Общество, с восторгом аплодировавшее Уайльду в пору триумфа, с нескрываемым удовольствием «втоптало его в грязь» (как он сам выразился), когда он пал. Положение изгоя на родине, популярность за рубежом и эпатажность поведения сделали писателя объектом пристального внимания многих исследователей.Переводчик, писатель, критик Александр Яковлевич Ливергант представляет биографию Оскара Уайльда и его творческие достижения в контексте эстетических воззрений, особенностей натуры и превратностей жизненных обстоятельств.Возрастные ограничения: 18+.
Неразгаданный сфинкс Серебряного века Максимилиан Волошин — поэт, художник, антропософ, масон, хозяин знаменитого Дома Поэта, поэтический летописец русской усобицы, миротворец белых и красных — по сей день возбуждает живой интерес и вызывает споры. Разрешить если не все, то многие из них поможет это первое объёмное жизнеописание поэта, включающее и всесторонний анализ его лучших творений. Всем своим творчеством Волошин пытался дать ответы на «проклятые» русские вопросы, и эти ответы не устроили ни белую, ни красную сторону.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.