Дом, который построил Свифт - [5]
Первый. Куда им!
Второй. Вот будут портить сахар, выпекать всякие приторные торты, заливать их лужами крема. А простые вкусные, дешевые «тянучки» — нет!
Первый. Куда им!
Второй. Нет, я ж ничего не говорю. Страна действительно развитая.
Первый. Это конечно.
Второй. Дороги здесь ровные. Дома красивые. Экипажи…
Первый. Это конечно.
Второй. Ив смысле науки они далеко ушли вперед.
Первый. Ньютон, например.
Второй. Я же не спорю… При чем тут Ньютон?
Первый. Я имею в виду закон всемирного тяготения.
Второй. При чем здесь всемирное тяготение?…
Первый. Ну в том смысле, что мы его там и не знали, а они тут уже им вовсю пользуются.
Второй (подумав). Я же не спорю: страна развитая… Но многое им не дано.
Первый. Это конечно.
Второй. Леденцы, например…
Первый. Куда им!
Второй. Или вот это еще. Помнишь? Как это у нас там называлось? Ну это… как его… Вот черт, забыл. (Задумался). А вообще мне здесь нравится.
Первый (вздохнув). И мне здесь нравится!
Второй. Не ври.
Первый (твердо). Мне здесь нравится!
Второй. Опять врешь! (Начинает злиться.) Что? Что тебе здесь может нравиться?! Спать на краешке дивана? Воровать чай из хозяйской чашки?
Первый. Замолчи!
Второй. Бродить среди огромных домов? Каждую минуту бояться, что на тебя вдруг наступят копытом, лапой, сапогом?
Первый. Замолчи, прошу тебя!
Второй. Знаешь, как нас здесь похоронят?
Первый. Замолчи!
Второй. В спичечном коробке! Всех троих — в одном спичечном коробке!
Первый (орет). Замолчи! (Бросается на Второго.)
Секундная борьба.
Второй. Отпусти! Отпусти, тебе говорят! (Вырывается из рук Первого.) И не смейте приходить в нашу комнату, если вас конкретно не зовут! (Влезает на сахар, пробует дотянуться до края чашки, это ему не удается.) Больше подложить нечего?
Первый. Только кусок торта.
Второй. Ну его к черту. Он липкий. (Спрыгивает на стол.) Пошли отсюда. Попытаемся нагреть воду там, внизу. (Со злобой взглянув на чашку.) У, понастроили! Мерзавцы! (Грозит чашке кулаком.)
Первый. Стой! Я придумал! Я придумал, как можно зачерпнуть чай.
Второй. Ну?
Первый. Нужно, чтоб один встал на другого…
Второй. Еще чего?
Первый (обрадованно). Конечно. Это же так просто: один встанет сюда, другой взберется ему на плечи — и все получится.
Второй. Чепуха! И потом, я не позволю, чтоб кто-то ходил по мне ногами.
Первый. А я не против…
Второй. Хочешь сразить меня благородством?
Первый. И вовсе нет! Так выгодней для дела. Я выше, поэтому тебе будет удобней.
Второй (перебивая). Что?
Первый. Я говорю, поскольку я выше ростом…
Второй. Кто выше ростом? Ты?
Первый. Это же очевидно.
Второй. Что значит «очевидно»? Для меня это совсем не очевидно.
Первый. Перестань, Рельб. Сколько можно выяснять этот вопрос.
Второй. Не понял…
Первый. Я говорю, сколько можно выяснять… Всегда считалось, что я выше тебя. Вспомни: в армии я был правофланговым, а ты стоял далеко сзади. И на балах я всегда шел в первых парах.
Второй. Это ничего не значит. С тех пор прошло много времени.
Первый. Ну и что? Люди растут только до двадцати лет.
Второй. А я — после двадцати!
Первый. Ну хорошо. Зачем нам спорить? Давай померимся.
Второй. Давай, но только трудно без арбитра. Пойдем к Бетти!
Первый. Зачем сюда впутывать Бетти? Встанем спина к спине, все будет ясно.
Второй неохотно подходит к Первому. Они встают друг к другу спинами. Первый оказывается выше.
Первый. Ну?
Второй. Трудно понять… Какие у тебя туфли?
Первый. Такие же, как у тебя.
Второй. А прическа? У тебя же волосы торчат вверх, а у меня приглажены.
Первый. Перестань, Рельб! Сколько раз мы с тобой меримся, и каждый раз ты ищешь какие-то причины.
Второй. Все равно внизу встану я.
Первый. Нечестно, Рельб.
Второй. Внизу встану я, потому что я сильнее!
Первый. Это для меня новость.
Второй. Опять будем спорить?
Первый. Ладно. Становись где хочешь. Но имей в виду, я вынужден буду пройтись по тебе ногами.
Второй (с усмешкой). А что от тебя можно еще ожидать? (Влезает на сахар). Дай-ка мне вилку!
Первый (испуганно). Зачем?
Второй. Для упора, для чего ж еще!
Первый подает Второму десертную вилочку. (Упирается руками). Лезь!
Первый (с опаской). А ты меня не уронишь, Рельб?
Второй. Не знаю. Как пойдет.
Первый. Ты не должен злиться, Рельб. В конце концов, тот факт, что ты оказался внизу, нисколько тебя не унижает. Наоборот! Это благородно. Ты ведь терпишь ради больной жены. Ради нашей замечательной Бетти. Это очень благородно! И еще: раз ты стал внизу, значит, ты — сильный. Самый сильный. В цирке у акробатов внизу становится самый сильный.
Второй. Да лезь ты!
Первый. А я и не выше тебя, а длиннее. Помнишь, меня и в школе прозвали Длинным…
Второй. Тебя в школе прозвали Глистом.
Первый. Ну так имелось в виду, что я длинный, как глист.
Второй. Вовсе не это имелось в виду. Имелось в виду, что у тебя нельзя разобрать, где голова, а где… (Смеется.)
Первый. Ну наконец-то! Наконец к тебе вернулось чувство юмора. Чувство юмора — это главное, что мы привезли оттуда, Рельб. Верно? Здесь так шутить не умеют.
Первый. Куда им…
Первый (похлопав Второго по плечу). Ну я пошел?
Второй (подставляя спину). Счастливого пути!
Первый взбирается Второму на плечи, подтягивается на руках, садится на ребро чашки.
Автору пьес, составивших эту книгу, удалось создать свой театральный мир. Благодаря щедрой фантазии Григория Горина известные сюжеты, сохраняя свою "прописку в вечности", обнаруживают философскую и социальную актуальность для зрителя и читателя нового тысячелетия.
Ироничная пьеса Григория Горина. В Анатовке одновременно сосуществуют русские, украинцы и евреи. И несмотря на разность культур и религий, им удаётся вполне успешно жить в одном месте. Здесь же со своей семьей живёт еврей Тевье. Он – молочник, поэтому не слишком богат и у него пять дочерей, которых надо выдать замуж. Мы видим простого и в то же время мудрого человека, часто обращающегося к Богу и пытающимся решить насущные жизненные проблемы. Пьеса пропитана еврейской мудростью и характерным, одновременно печальным и весёлым юмором, позволяющим преодолевать любые трудности.
Главная проблема пьесы «Тиль» Григория Горина, написанной в 1974 году, – проблема выбора общественной позиции, типа общественного поведения; подчинение исторически навязанным, утвержденным стоящими сегодня у власти нормам, использование их в своих целях или, вопреки жестким политическим обстоятельствам, жизнь по совести, по вечным общечеловеческим законам…
Знаменитый авантюрист граф Калиостро в сопровождении своей весьма экстравагантной свиты прибывает в Россию. Удирая от гвардейцев Потемкина, вся эта развеселая компания застревает в российской глубинке…
Автору пьес, составивших эту книгу, удалось создать свой театральный мир. Благодаря щедрой фантазии Григория Горина известные сюжеты, сохраняя свою "прописку в вечности", обнаруживают философскую и социальную актуальность для зрителя и читателя нового тысячелетия.
Комическая фантазия в двух частях о жизни и смерти знаменитого барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена, ставшего героем многих веселых книг и преданий.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.
Чтобы найти деньги для съемок «Оперы нищего», Директор приводит Режиссера к Префекту, который предлагает сделку – он помогает, но снимать фильм будут на острове, куда свезут всех бомжей и проституток из города. На острове же съемочную группу преследуют одни неприятности. То спонсор желает себе женскую роль, то остров оказывается секретным военным объектом и там высаживается отряд, то молодой музыкант начинает угрожать всем бомбой, требуя использовать именно его музыку в снимающемся фильме…
«… Тут жандармерия перешла в атаку на армию:– Дорогой Иван Антонович! Время-то сейчас трудное… В Европе – смуты, волнения, – Мерзляев перешел на шепот, – кое-где баррикады. Вредные идеи – они в воздухе носятся. Там выдохнули, здесь вдохнули… На кого государю опереться? Кому доверять? Только армии… Но, как говорится, доверяй, но проверяй…– Ну, вы мой полк не марайте! Мои орлы не дураки! Газет не читают, книг в глаза не видели, идей никаких не имеют!– Не надо перехваливать, Иван Антонович… Вот, например, получен сигнал: некий корнет Плетнев в одной компании вольнодумно высказывался.– Да мало ли что спьяну сморозил?! Все болтают.– Болтают все, – глубокомысленно заметил Мерзляев. – Не на всех пишут… А вот поставим его лицом к лицу с бунтовщиками – и сразу будет ясно, что за человек.