Дом дураков - [10]

Сказано это было максимально уверенно. Я точно знал, что к Визариусу она не пойдет. Начальник Дворцовой стражи был ее первой и, закономерно, безответной любовью. Эта влюбленность вплоть до ее пятнадцатилетия была для меня самым действенным рычагом управления порывами легкомысленной принцессы.

— Через восемь месяцев родилась ты, а еще через четыре — внезапно умерла Ойрона. Тогда-то и появилась эта глупая легенда: якобы Ойрона изменила мужу, он узнал, рассвирепел и убил ее. Чушь несусветная.

— Ну почему же? — Горилика старательно изображала беспристрастность, но в уголках глаз уже копились слезы. — Вполне обоснованно. С чего бы Ойроне было умирать так внезапно?

— У нее было больное сердце. Роды оказались тяжелыми и основательно подорвали ее и без того шаткое здоровье.

— Откуда ты знаешь? — принцесса обвиняюще ткнула мне в грудь пальцем. — Тебя ведь здесь не было!

Невозмутимое лицо — залог здоровья мошенника. Я неплохой мошенник. А еще я внимательно слушал наставления Ойроны по части актерского мастерства. Если Горилика так жаждала опровержения своих подозрений, то что ж…

— В отличие от всех этих горлопанов, большинства из которых здесь, кстати, тогда тоже не было, я потрудился заглянуть в архив. Там хранятся записи придворного целителя. Он чрезвычайно щепетильно относился к своим обязанностям и вел подробный дневник. Он полагал, что круги перемещения могут отрицательно сказываться на здоровье женщин и детей, и потому обследовал Ойрону сразу по прибытии в Шаторан. На момент смерти королевы он находился где-то в Маройе, так что заключение о смерти писал другой целитель, но его выводы в точности совпадают с записями предшественника. Так что смерть твоей матери имела под собой самые естественные причины.

Записи придворного целителя — единственный хвост, который я подчистил за Альбом. Я заменил в записях одну страницу. Ту, где говорилось, что Ойрона здорова, как ло… как подобает потенциальной матери наследника.

Похоже, мои слова успокоили Горилику. Позже она наверняка найдет в моем рассказе массу нестыковок, но это будет позже. А сейчас она ослабила хватку и заметно повеселела. Я поспешил свернуть щекотливую беседу:

— Ваше Высочество, — я потер онемевшую руку, — давайте, наконец, пообедаем. Тем более, я даже еще не завтракал.

Горилика предложила пройти через кухню. Столицу наверняка уже облетела весть о нашем бракосочетании, и создавать лишний повод для пересудов не стоило. Принцессе надлежало пребывать в глубоком трауре по случаю скорой своей кончины, а уж никак не вышагивать со мной под ручку. Пока мы огибали дворец, она рассказала мне о том, как в точности проводился обряд. Виду я не показал, но дела наши определенно были плохи: придворный лекарь и Верховная жрица Неройды хоть и напутали многое, но ключевые действия совершили, так что теперь мы с Гориликой были связаны не только брачными узами, но и Нитью Души. Будь я и впрямь великим чародеем, на послезавтра назначили бы не свадьбу, а похороны.

В пиршественный зал мы вошли, подчеркнуто держась на расстоянии друг от друга. Горилика выглядела соответственно ситуации: заплаканные глаза, красный нос, горестное выражение лица.

День поваров отмечался в течение недели. Первые пять дней традиционно отводились на выбор лучших поваров государства. Еще три дня дворец гудел, словно улей, переполненный гениями кулинарии и их свитой. В пиршественном зале дворца выставлялись столы с самыми изысканными блюдами. Победитель конкурса становился придворным поваром до следующего Дня поваров. Отборочные испытания я пропустил, поглощенный обшариванием покойников, поэтому попал сразу к началу финального банкета. Не удивлюсь, если Альб приурочил свадьбу к последнему дню праздника из соображений экономии. Надо ли говорить, что к полудню в пиршественном зале было не протолкнуться от придворных гурманов. Полюбовавшись с порога на этот хаос, я решил пообедать где-нибудь еще. Например, у придворного историка.

Чем меня в свое время привлек Шаторан, так это большим количеством людей с совершенно невероятными биографиями. Кого не копни — в прошлом белые пятна. Думается мне, вот я подойду к одной из разнаряженных в пух и прах придворных дам и заявлю ей в лицо:

— Айнэ Сириэлла, Вы знаете, а я ведь промышлял разбоем на дорогах.

И в ответ я услышу что-то вроде:

— В самом деле? Как удивительно! Был у меня как-то в Белом порту один клиент — тоже бандит…

Если я и утрирую, то совсем чуть-чуть. Шаторан — страна авантюристов. Не зря орден Хараны набирает здесь слуг.

Биография Аламарина Сорно не менее запутана, чем моя. Его отец был конюхом в нашем поместье. Мой отец считал неким шиком платить не только за обучение собственных детей, но и организовывать достойное воспитание детям слуг, так что мы сидели за одной партой. Наверное, я даже мог бы с некоторой натяжкой назвать его своим другом детства. Хотя пути наши разошлись довольно рано: меня отдали в обучение к магу, а Аламарин просто сбежал из дома, мы периодически пересекались при самых разнообразных обстоятельствах. В Шаторане он осел в качестве придворного историка Аламарина гор Сорно. Нимало не смущаясь, он прилепил к своей фамилии дворянское достоинство и зажил в отдельном поместье в черте дворцового комплекса. Встретившись на чужой земле, мы неожиданно быстро сдружились. Дружба наша покоилась на прочном основании взаимного молчания о прошлом. Нам было вполне достаточно того, что мы знали друг о друге из кратких встреч. Сорно, как я знал, с детства мечтал стать писателем. Неизвестными мне путями он скопил небольшое состояние и вплотную занялся осуществлением мечты.