– Ты спас единорога, – повторил за королевой хор голосов. – Народ благодарит тебя.
– Народ наилучшим образом отблагодарит меня, – резко сказал я, – если перестанет мельтешить перед глазами, когда я этого не хочу. Вы можете прикинуться невидимыми, я знаю. И еще… ежели народ желает сахару, я выставлю вам блюдечко отдельно. Мой – не трогать.
– Народ согласен.
– То-то же.
Я покинул библиотеку в сопровождении процессии светляков, повисших вдоль лестничных перил, таким образом лишив меня возможности расшибиться при падении вниз. Не могу сказать, чтобы услуга эта была неуместна. Эскорт проводил меня до дверей спальни, где я и упокоился наконец на ночь, ожидая, что завтрашний день расставит все на места, и что свидетелей моей дури никто поутру не сыщет.
* * *
Я проснулся, когда уже рассвело. Свет лился в окно совершенно прозрачный, ломкий и хрустальный до звона. Видимо, там, на воле, было очень холодно. Вымороженный из воздуха конденсат инеем осел на ветвях вязов. Я смотрел на них минут пять, вообще не имея никакого желания шевелиться.
Единорог ждал меня на ночном столике. Витой рог у него во лбу был остро заточен и направлен в мою сторону. Вся зверюга – не более моей ладони. Я осторожно взял его поперек туловища и пошел наверх, отнести его в комнату Джима, где ему самое место.
Но, как оказалось, норма чудес была еще не выработана за ночь. Комната, пустая вчера, оказалась занята. Из Джимовой кровати на меня глянул незнакомый ребенок в полосатой пижаме. Мальчик, лет десяти навскидку. Светло-русые волосы, круглые, откуда-то смутно-знакомые голубые глаза. Мое: "Ты кто?" прозвучало одновременно с его: "Я где?"
Минуту мы молчали, уставившись друг на друга.
– Твоих родителей зовут Кристофер и Клара?
Он помотал головой:
– Нет! Папа Джим и мама Трейси.
Я… начал понимать. Понимать все, кроме того, как я начну письмо к Джиму. Поперек стола красовалась линейка, выкрашенная флуоресцентной краской в зеленый цвет.
– Ты в Англии, – как можно будничнее сказал я. – И, судя по всему, ты мне правнук. Как тебя называть?
– Люк, – заявил он так, словно это само собой разумелось.
"Джим, – напишу я, – объяснить это невозможно". Общеизвестно, что среди их талантов числится способность воровать детей. Едва ли Джим мог назвать сына иначе. Я подавил улыбку.
– Звездные Войны или Властелин Колец? – быстро спросил я. – Отвечай не думая, это тест.
– Ха! – сказал он, спуская на пол босую ногу. – Поровну. Свет – левая рука Тьмы.
– Можешь называть меня Дартом Вейдером.
Утвердившись на полу, он серьезно протянул мне ладошку.
– Много о тебе слышал. Рад.
Я хмыкнул и отвернулся к окну. Вместе мы будем править галактикой.
