Дом 4, корпус «Б» - [19]
Люба молча курила сигарету, пила вино, кофе, смотрела вокруг себя с солидным видом — еще более солидным, чем этот солидный бар смотрел на своих посетителей.
— Что с тобой, Люба?
— Пойдем?
— Домой?
— Нет, погулять.
— Мы уже гуляли.
— Пойдем еще!
Ушли и довольно долго бродили по раскопанным улицам, погруженные в себя. (Несколько дней не было дождя, улицы подсохли, кучи земли, выброшенной из мокрых котлованов, тоже высохли, в воздухе чувствовалась предвесенняя прохлада.) Они ходили, бродили, выслушивая замечания от пьяных, постарше и помоложе их.
После этого день бежал за днем, неделя за неделей, иногда Вике было немного досадно, что его Ферко все не приводит друга. Вика и сам не знал почему, но в присутствии Любы он забывал про сына и про Эву, и, только когда он видел глыбу бетона, ему приходило на ум пештянское «Встань и иди!». Время шло, на Смарагдовой улице перед корпусом 4 «Б» светились фонари дневного света; Вика возвращался домой вместе с Любой.
— Слушай!
— Да?
— Я буду твоей второй женой, но только при одном условии, дорогой, — зашептала ему Люба.
— Если у меня не будет еще одной?
— Нет, — Лицо у нее было серьезное, бледное от ламп дневного света, но красивое. Она помолчала, глядя на Вику. — Нет, — повторила настойчивее, чем обычно.
— Значит, мне больше нельзя будет рассказывать про пештянский мост.
— Нет, это ты можешь.
— Ну так что же?
— Я рада, знаешь, но… — Люба схватила Вику за пуговицу пальто.
Вика чуть-чуть отступил.
— Извини, я испугался. Некогда вот так на дворе казармы схватил меня ефрейтор и крикнул: «Это называется, пуговица пришита? Вот это? Держится на соплях. Перешить!» Как рванет — вырвал пуговицу и бросил. Ты так не сделаешь, правда?
— Слушай! — шепнула Люба. — При одном условии. Понимаешь, я не хочу продолжить свою жизнь, не хочу продолжить свою жизнь детьми! Мы с тобой не имеем права заводить детей. Если у нас будут свои дети, твоим придется стать еще самостоятельнее, чем сейчас. Я не смогу заботиться о них. Я стану твоей второй женой, если ты обещаешь быть достаточно интеллигентным…
Вика снова испугался. Не потому, что Люба хотела, как тот ефрейтор, оторвать у него пуговицу и бросить, чтобы ему пришлось покупать себе новую и кое-как пришивать. Нет, дело было не в том — он испугался другого. Он вспомнил свою бывшую жену. Она живет плохо. Из-за своих новых детей — как смешно это звучит! — из-за своих новых детей она перестала заботиться о детях от первого мужа, а ее новый муж тоже портит себе нервы. А вот Люба не хочет иметь детей, не хочет новых, чтобы не перестать заботиться о других. Только из-за этого решила не иметь своих детей? Решила у него и его детей сломать и выбросить костыли? Господи, как мы будем с ней жить? Нормальная ли она вообще? Может, хитрая, как лисица? Вот так заманит его — и потом нарожает новых детей, своих? У женщин волос долгий, а ум короткий — они плодят и плодят детей, еще и еще, как будто их мало, покупают коляски, расцвечивают улицу белыми и цветными тряпками… Вот и Люба, глядишь, заведет своих детей и перестанет заботиться об этих… Что будет с Ферко, с Эвой? Пойдут хлопоты с коляской и с колясками, лифт в доме маленький, часто ломается, коляску надо сносить по лестнице, вниз еще ничего, а вот наверх даже двоим тяжело…
— Господи! — воскликнул он.
— Что случилось?
— У нас горит свет. Я опять оставил Ферко у телевизора.
— Телевизор включен?
— Да.
— Работает?
— Конечно.
— Ферко не умеет его выключить?
— Да нет, умеет, впрочем, не знаю…
— Он же довольно самостоятельный.
— Ну, знаешь…
— А Эва?
— Спит.
— Знаешь, пойдем, прошу тебя!
Они вошли в квартиру.
Невыключенный телевизор светился и мерцал экраном, шумел и гудел, как двигатель. Маленькая Эва сидела на диване, скрестив ножки, плакать у нее уже не было сил, а Ферко валялся на полу.
— Он стонет от боли! — Вика схватил сына на руки. — Горячий, как печь! — И понес его в больницу.
Люба осталась у Вики с сонной Эвой.
Прошло еще около двух недель.
Смарагдова улица светилась, сияла. (Когда-то по вечерам и ночами она была пустынной и темной. Каждому, кто по ней шел, нужно было время, чтобы дойти от одного газового фонаря до другого, огоньки в них едва теплились, как за упокой пьяных душ, по определению Йозефа Мики; пьяниц и влюбленных на тротуарах видно не было. Мико как-то раз даже показалось, что это Мартин прикрыл все белым плащом и круглая полная луна освещает мир, как в былые времена, когда покойный прадед — упокой, господи, их душу, в тех краях, где они пребывают! — встретили в лугах смерть.) Верхние этажи корпуса 4 «Б» терялись в полумраке, а вниз, на асфальт, падал холодный, мертвый свет.
На улице прямо сиянье, сетовал про себя Вика, наверное, светло и в закрытых кастрюлях пани Бакайовой, которая так сердилась на электриков. Ему вдруг стало не хватать жалюзи или штор на окнах, они теперь нужны ему были и днем.
— Куда-то пропали, — сказал он, — на квартиры, на службы никто не хочет тратить средства, все мы должны сами, а мне это совсем ни к чему. Столько света не велика радость — Эва, Ферко, телевизор, лампы дневного света, вон одна светит прямо в комнату, да так искоса, проклятая… Нда!.. Надо что-то предпринимать, доставать шторы… — Он посмотрел на Ферко, привезенного из больницы, и стал ворчать на врачей. — Чего только у него не искали, так человека и уморить недолго, наконец нашли аппендицит, оперировали, сейчас парень в порядке. Болезнь-то старомодная, может, искали чего-нибудь поновее да помоднее. Как ты думаешь, Люба? Теперь у нас такие времена, что даже болезни бывают старомодными…
Скепсис, психология иждивенчества, пренебрежение заветами отцов и собственной трудовой честью, сребролюбие, дефицит милосердия, бездумное отношение к таинствам жизни, любви и смерти — от подобных общественных недугов предостерегают словацкие писатели, чьи повести представлены в данной книге. Нравственное здоровье общества достигается не раз и навсегда, его нужно поддерживать и укреплять — такова в целом связующая мысль этого сборника.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
Винцент Шикула (род. в 1930 г.) — известный словацкий прозаик. Его трилогия посвящена жизни крестьян Западной Словакии в период от начала второй мировой войны и учреждения Словацкого марионеточного клеро-фашистского государства до освобождения страны Советской Армией и создания новой Чехословакии. Главные действующие лица — мастер плотник Гульдан и трое его сыновей. Когда вспыхивает Словацкое национальное восстание, братья уходят в партизаны.Рассказывая о замысле своего произведения, В. Шикула писал: «Эта книга не об одном человеке, а о людях.
В книгу словацкого писателя Рудольфа Яшика (1919—1960) включены роман «Мертвые не поют» (1961), уже известный советскому читателю, и сборник рассказов «Черные и белые круги» (1961), впервые выходящий на русском языке.В романе «Мертвые не поют» перед читателем предстают события последней войны, их преломление в судьбах и в сознании людей. С большой реалистической силой писатель воссоздает гнетущую атмосферу Словацкого государства, убедительно показывает победу демократических сил, противостоящих человеконенавистнической сущности фашизма.Тема рассказов сборника «Черные и белые круги» — трудная жизнь крестьян во время экономического кризиса 30-х годов в буржуазной Чехословакии.
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
Ян Козак — известный современный чешский писатель, лауреат Государственной премии ЧССР. Его произведения в основном посвящены теме перестройки чехословацкой деревни. Это выходившие на русском языке рассказы из сборника «Горячее дыхание», повесть «Марьяна Радвакова», роман «Святой Михал». Предлагаемый читателю роман «Гнездо аиста» посвящен теме коллективизации сельского хозяйства Чехословакии.