Должен вам рассказать - [3]

Кажется, Листред больше всех заинтересовался спасенным, но сдерживал свой интерес, чтобы не забегать вперед капитана. Неписаный этикет - капитан все знает, капитан всегда прав, - соблюдался в нашем кругу, как на всех кораблях.

Капитан взглянул на помощника и промолчал. Листред с большей сосредоточенностью уткнулся в тарелку. На вопрос помощника ответил я:

- Спасенный нуждается в восстановлении сил. Сон для кто полезен.

Однако к ночи в состоянии Текки наступили изменения к худшему. Поднялась температура, участилось дыхание. Больной начал метаться:

- Душно! - повторял он, комкая на груди рубашку. - Спасите!..

Я ввел ему пенициллин, но это не помогло. Спазмы сдавливали ему горло, судороги корчили тело.

- Тону! - выкрикнул он несколько раз. - Тону!

И так же неожиданно затих и открыл глаза.

- Я в каюте? - спросил он, пытаясь приподняться на локтях.

- Успокойтесь, - уложил я его опять на койку. - Не делайте резких движений.

- Я в каюте! - повторил он. - Спасен! Святая Мадонна! упал на подушку, закрыл глаза.

Спустя минуту, спросил:

- Что за корабль?

- "Элмери", - ответил я. - Идем из Сиднея.

- Как я сюда попал?! - вскрикнул Текки.

Коротко я рассказал историю его спасения. Он спросил:

- В шлюпке?..

- В шлюпке, - подтвердил я.

- Святая Мадонна! - повторил он. Некоторое время молчал, потом спросил, как мне показалось, самого себя: - Было это или не было?..

- Успокойтесь, - сказал я, стараясь как можно мягче обращаться к нему. Но эффект получился обратный, Текки вскочил:

- Верить этому или не верить?

Я опять уложил его на подушку.

- Вы ничего не знаете, ничего не знаете, - повторял он. Вы ничего не знаете! Кто это был, скажите? - обратился он ко мне, глядя в глаза. - Кто был? О, мамма мия!..

Похоже, что Текки свихнулся - это в океане бывает.

- Не надо волноваться, Артуро, - просил я.

Текки опять поднялся на локте:

- Вы знаете мое имя? Они тоже знали мое имя! Понимаете, знали!

- Вам надо успокоиться, - сказал я.

- Доктор, - спросил он, - вы католик?

Вопрос был из таких, что застают врасплох и не дают времени думать.

- Католик, - признался я.

- Я тоже католик, - сказал Текки, - и то, что я вам расскажу, будет чистейшая правда, клянусь вам.

Он сложил молитвенно руки, как перед распятием.

- Артуро, - сказал я, - вам надо подкрепиться. Я принесу тарелку бульону...

Больной не обратил внимания на мои слова. Поднявшись на локте и приблизив ко мне лицо, он заговорил горячо и быстро, словно опасаясь, что у него не хватит времени рассказать все.

- Клянусь вам, доктор, это необыкновенное происшествие! Я не поверил бы всему, что случилось, если бы это произошло не со мной. Но это произошло со мной, Артуро Текки из Милана, с пьяцца Челлини. Я могу умереть, доктор, в груди у меня все горит, - я дышал водой и натрудил легкие, - я умру, но я должен вам рассказать все, что случилось. У вас доброе лицо, доктор, вы католик, и вы поверите мне - католику. В святые минуты перед концом люди не лгут. Я не солгу вам. Не солгу ни в одном слове, доктор, только вы меня выслушайте.

Текки был в сильном волнении: руки его тряслись, глаза горели неистовством. Но я не знал, как отнестись к его словам. Был ли это бред, агония? Подозрение, что парень свихнулся, я отбросил. Говорил он логично, темпераментно, правда, но в его словах не было путаницы, все сводилось к одной мысли, которую он страстно желал высказать. И, надо признаться, я начёл уступать ему, он подчинил меня своей воле. Может, здесь примешивалось любопытство с моей стороны - о чем хочет рассказать человек. Определенно скажу: мне хотелось узнать его тайну, выслушать исповедь. И пожалуй, он был прав, ему оставалось недолго жить: щеки его рдели от лихорадочного румянца, на лбу выступил пот. Только глаза жили на исхудалом, заросшем щетиной лице. Они умоляли, требовали, чтобы я выслушал умирающего.

"Элмери" покачивало на легком ходу, в иллюминаторы глядела ночь; две-три круглые звезды качались в овальных стеклах; иллюминаторы казались парой глаз, глядевших на нас из темноты. Слабая лампа под потолком бросала рассеянный свет, вторую лампу в изголовье больного я не включил. Команда спала, лишь неторопливые шаги вахтенного звучали над нами на палубе.

Я дал Текки успокаивающего, и он опустил голову на подушку. Я присел у него в ногах, чтобы лучше видеть его лицо. Приготовился слушать.

Текки начал рассказ:

- Я служил техником на миноносце "Эрл". Команда специально подбиралась на этот рейс: магнитологи, радиотехники, хотя всем нам выдали матросские книжки. Но я сделаю отступление, чтобы стало понятно, как я попал на миноносец: я учился в университете в Болонье, потом с сестрой выехал в Штаты, работал в "Америкой электроник". Отсюда был призван на военную службу и только после этого попал на эсминец. Последнее время "Эрл" базировался на Гонолулу. Когда мы выходили в рейс, мы не знали, куда идем: военно-морская служба так же, как летная,- сплошные потемки. Приказ, тревога, отбой. Хорошо, хоть пока - отбой. Цель похода нам сообщили, когда мы оказались в акватории, ограниченной Пентагоном, предупредившим мир, что в этой части Тихого океана проводятся испытания новых видов оружия. Мы не знали, чем набит трюм эсминца и зачем на борту дюжина обезьян. Теперь нам сказали, что будем испытывать электронные мины. Биоэлектронные - было бы ближе к истине. С автономным поиском и управлением. Приманкой для них служат биотоки мозга - человека, обезьяны, собаки, всего живого... Убийством было посылать нас на такое задание.