Долина влюбленных - [21]

– И подговорил их хорошенько меня избить, чтобы ты поверила?

– Не знаю! – Все напряжение последних суток в один момент обрушилось на нее. Джинни спрятала лицо в ладонях, из последних сил сдерживая слезы.

Вдруг его теплая рука легла ей на спину между лопатками. Она резко дернула плечом, показывая, что не нуждается в жалости, особенно в его жалости, потому что не знает, кому ей теперь верить.

Ансон устало уронил руку на колени и произнес печальным тоном:

– Я следил за тобой, потому что у меня были подозрения, что это ты сливаешь информацию из «Гейтс».

– Ты пробовал снова с ним поговорить? – спросил Куин у Купера, чьи ленивые повадки и расслабленный вид могли одурачить кого угодно, но только не Куина.

– Я заходил к нему, когда Дотри вернулся с едой из кафетерия. Он спал. Или притворялся спящим. Но так или иначе, я не уверен, что мы сможем подвергнуть его жесткому допросу, пока он находится в больнице.

– Как он тебе показался? Он простофиля или с ними повязан?

– У него все классические признаки простака, – задумчиво проговорил Купер.

– Но?..

– Но роль безобидного простака – это самое эффективное прикрытие в мире. Если он вошел в роль, его трудно будет разоблачить. – В южном тягучем акценте Купера зазвучали жесткие нотки. – Особенно потому, что его сестра оберегает его как мать-медведица своего медвежонка.

Куин нахмурился, припоминая разговор с Джинни Колтрейн. Он всегда считал ее умной женщиной, иначе не принял бы ее на работу в «Гейтс». Принимая в расчет ее умение обращаться с цифрами, он планировал начать привлекать ее к расследованию дел о мошенничестве, но сегодня она удивила его, показав живость ума, которой он от нее не ожидал. Она обнаружила скрытые детали, касающиеся сотрудницы, известной ей под именем Мары Дженнингс, и даже начала копать под Ансона Дотри, что стало для него большим сюрпризом, хотя он не из тех, кого легко удивить. Он положительно недооценивал ее качества и ценность для агентства. Она может оказаться одним из самых ценных приобретений в их команде.

Но, подобно всем людям, у нее есть слабые места, делающие ее уязвимой. Брат – наиболее очевидная слабость, но могут быть и другие. Например, та, что сидит сейчас рядом с ней на скамейке.

Джинни изумленно уставилась на Ансона, будто он вдруг заговорил на суахили, хинди или другом диковинном языке.

– Почему ты подумал, что это я сливаю информацию? Я даже не агент!

– Как и я, – напомнил Ансон.

– Но у Куина есть причины тебя подозревать.

– У меня тоже есть.

– Например?

– Я знаю, что я не «крот». Куин выяснил, что Ник Дарси не «крот». Только мы, включая Куина, имели доступ к информации, которая утекла к бандитам.

Тень, что легла на лицо Джинни, отозвалась в нем внутренней дрожью.

– Признаться, насчет Дарси у меня не было сомнений, – продолжал Ансон, – но поскольку никому, кроме нас, Куин не говорил об истинной роли Мары Дженнингс, то я решил взглянуть на это дело с другого угла. Я стал размышлять, у кого была возможность догадаться о ее положении в «Гейтс», и понял, что это человек, через которого проходят все финансовые документы.

– И ты решил, что нашел шпионку, – усмехнулась Джинни. – А почему я, а не бухгалтер?

– Потому что только ты видишь расходную ведомость, где указаны фамилия, должность и зарплата, а бухгалтеру отсылаешь документ без должностей. Бухгалтер не знает, какие обязанности выполняет тот или иной сотрудник, он просто выдает зарплату.

– В некотором роде ты прав, – медленно кивнула Джинни, – именно так я и догадалась, что Мара Дженнингс не курьер, как прописано в документах, поскольку ее зарплата соответствовала гораздо более высокой должности. Но я ни с кем не делилась своим открытием.

– Я и не утверждаю, что это так, – вздохнул Ансон. – Но ты почему-то считаешь, что я ка кой-то маньяк, который подбрасывает людям наркотики…

– Мой брат клянется, что не знает, как наркотики попали к нему в комод, – Джинни подняла на него полные слез глаза, – а с тобой мы едва знакомы…

– Слушай, говорю тебе: пакет с наркотой лежал в ящике, когда я его открыл. Я высыпал содержимое в туалет. Я, между прочим, не вызвал полицию – ради тебя и твоего брата. Ты знаешь, как я устал защищаться от надуманных обвинений? Меня обвиняют в таких вещах, которые мне никогда и в голову не приходили! Ты хоть представляешь, каково это?

– Теперь представляю, – всхлипнула Джинни. Слезы покатились по ее щекам, и Ансон едва сдерживался, чтобы не смахнуть их. Он сжал кулаки и спрятал между коленями.

– Мне не хотелось подозревать тебя, Джинни, но я просто не знал, где еще искать.

– Я тебя понимаю, – сквозь слезы говорила она, вытирая ладонями лицо, – мне тоже не хотелось верить, что ты принес наркотики ко мне в дом, но иначе…

– Иначе придется поверить, что твой брат – наркодилер, – закончил за нее Ансон. – Это ужасная штука, и мне не хочется заставлять тебя в это верить.

– Я все-таки не понимаю, почему эти бандиты на него напали, – сказала Джинни, – и почему один из них рискнул пробраться в больницу.

– И почему они вломились к тебе в дом, когда я находился там, – прибавил Ансон. – Все это важные вопросы.

– Если Дэнни знает правду, то он не признается. А если он лжет, то, значит, научился делать это настолько хорошо, что я ему верю.