«Долина смерти». Трагедия 2-й ударной армии - [86]
— Я вас понял, — отвечаю. — Приказ будет выполнен.
Удивительно, как комполка оказался на связи с нашей батареей: ведь связь после бомбежки была прервана. Потом выяснилось, что штаб полка, оказавшись без связи с подразделениями, послал своих связистов восстанавливать связь с любой пушечной батареей. Связисты полка встретились на линии с нашим связистом и соединили штаб полка непосредственно с нашей батареей.
Ко мне подбежал лейтенант Петр Свиженко. Я передал ему приказ командира. «Выделим первое орудие, — сказал Свиженко. — Сопровождение и установку беру на себя».
«Танки могут прорваться и сюда, — сказал я. — Ведь от Ольховки — рукой подать. Надо оборудовать позиции для прямой наводки и здесь». Свиженко со мной согласился. Вызвали 1-й орудийный расчет во главе с сержантом Мокеевым. Объяснили задачу, подготовили орудие и отправили на новую позицию. Я объяснил создавшуюся обстановку всем бойцам батареи. Подготовились на случай встречи с врагом — огневые позиции на прямую наводку оборудовали у самой дороги. Никто не спал: нервы были напряжены до предела.
На рассвете 13 июня от Ольховки послышалась сильная артиллерийская и пулеметная стрельба. В воздухе появились черные клубы дыма. Стало ясно: фашисты ринулись в наступление. Мы мигом вытащили одну пушку на прямую наводку и приготовились встретить врага. Связь не работала. Что с первым расчетом — неясно. Я с солдатом направился к Ольховке. Навстречу тянулись повозки с ранеными, в одной из них я увидел лейтенанта Свиженко — он был без сознания. За повозками шел рядовой Петр Петрович Лихин, ведя на поводу четырех лошадей. Вид у него был измученный, он еле-еле передвигал ноги. Лихин рассказал, что произошло под Ольховкой.
Как только появились танки, сержант Мокеев открыл огонь и поджег один танк. Успел сделать еще несколько выстрелов и подбил второй. Тут же вблизи орудия разорвался термитный снаряд, и Мокеев упал. К орудию подбежал лейтенант Свиженко, успел произвести несколько выстрелов и уничтожил еще два танка. Прямое попадание вражеского снаряда в нашу пушку погубило весь орудийный расчет и тяжело ранило Свиженко. Артиллеристы соседних орудий тоже подбили несколько танков, остальные повернули в лес. Немцы отступили и залегли. В тот день под Ольховкой было уничтожено 11 вражеских танков, на поле боя остались сотни убитых немцев. Много полегло и наших бойцов. Мы вынесли убитых батарейцев и привезли их на огневую позицию. На погибших было страшно смотреть: их тела были в сплошных ожогах от термитных снарядов. Мы похоронили славных героев на берегу р. Рапля. Спустя несколько дней стало известно, что на основании моего политдонесения командование полка представило весь орудийный расчет к правительственным наградам посмертно, а Петра Тимофеевича Свиженко — к званию Героя Советского Союза. Представили к награждению и меня. Эти награды не суждено было получить: лейтенант Свиженко умер в медсанбате, а наградные дела, видно, не дошли по назначению…
С каждым днем усиливались артиллерийские обстрелы и налеты авиации. В батарее кончились снаряды — осталось несколько штук бронебойных. Связи не было, мы были в полном неведении об обстановке.
Позже однополчане рассказали, что к концу дня 13 июня немцы захватили Ольховку. Наши отошли к опушке леса. Связи с артиллерийскими позициями не было, результаты наблюдений передавались на КП полка посыльными. В большинстве артподразделений кончились снаряды.
23 июля разведчика Демьяненко и еще четверых бойцов вызвал к себе комполка и направил их в штаб дивизии. Полковник Ларичев вручил им пакет для одного из стрелковых полков. Недалеко от штаба группа Демьяненко встретилась с немецкой разведкой. Одного немца убили, остальные ушли. Пакет Демьяненко передал по назначению, но, когда вернулся на КП дивизии, там никого не оказалось: 24-го штаб двинулся к узкоколейке. У Демьяненко пошла горлом кровь, он попал в ближайший госпиталь, с которым в этот день и вышел из окружения. Штабы 60-го артполка и 92-й сд во главе с их командирами, по-видимому, погибли. В лесу постоянно раздавалась ружейная стрельба.
Ночью 24 июня я получил приказ сняться с огневой позиции и двигаться к Мясному Бору. К тому времени в батарее оставалось два орудия, шесть человек расчета, трое ездовых и два связиста. На рассвете 25-го мы вытащили пушки, впрягли оставшихся лошадей и двинулись по указанному маршруту. Дорога была запружена техникой, обозами, людьми. Кое-как втиснулись в колонну. Нас встретил военком Пугачев и передал приказ: уничтожить пушки и выходить самостоятельно. Пушки мы подорвали и пошли дальше.
Дорогу бомбили и обстреливали из пулеметов фашистские самолеты. Люди разбегались во все стороны. В этой сутолоке растерялись наши батарейцы, разбежались лошади. Было видно, что никакого управления отходом войск нет, люди предоставлены самим себе.
Не могу обойти молчанием один невероятный случай. На обочине дороги я увидел кучу обуви и прочего обмундирования. Тут же стоял интендант. Я попросил его заменить мои совсем порвавшиеся сапоги. «Не могу, нужен документ». — «Какой еще документ, разве вы не видите, что творится?» — «Это к делу не подошьешь. Я материально ответственное лицо, Вам понятно?» — отчеканил интендант. — «Перед кем вы собираетесь отчитываться, перед немцами, что ли?» — «Я поступаю, как положено!»
(Ответ на книгу М. Кубанина «Махновщина»)
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
К 70-летию легендарной операции «Багратион».Новая книга ведущего военного историка, посвященная величайшему триумфу Красной Армии. Лучшее современное исследование грандиозного наступления советских войск, в ходе которого всего за две недели была разгромлена самая многочисленная на Восточном фронте группа армий «Центр». Новый взгляд на поворотный момент Великой Отечественной войны.Знаете ли вы, что этой феноменальной победе в Белоруссии предшествовала череда неудачных наступательных операций и с осени 1943-го до весны 44-го года западное направление было для Красной Армии позиционным «Верденом», так что Верховному Главнокомандующему пришлось даже санкционировать расследование комиссии ГКО, принять самые жесткие меры и сделать нелицеприятные «оргвыводы»? Как нашим войскам удалось преодолеть этот позиционный тупик, превратив окопную «мясорубку» в крупнейшую маневренную операцию, которую по праву величают «сталинским блицкригом»? Что позволило не просто прорвать, а полностью обрушить вражескую оборону? Почему немцам не удалось сохранить целостность фронта и организованно отступить на новые позиции? Как тяжелое поражение Вермахта переросло в самую страшную военную катастрофу в германской истории? И кого винить в этом «эпическом разгроме»?.
Изучать историю надо для того, чтобы не повторять ошибок в настоящее время. В ходе Великой Отечественной войны советский народ и Красная Армия понесли тяжелейшие человеческие и материальные потери, но победили практически всю Европу. Победа — это хорошо, но вскрыты ли истинные причины наших огромных потерь?В книге рассматриваются причины потерь советского народа с той стороны, с которой эти причины никогда не рассматриваются, — с позиций низкого морального и профессионального качества советских генералов и кадрового офицерства.
После того, как в пламени Приграничного и Смоленского сражений июня и июля 1941 г. исчезли созданные в предвоенные годы танки и самолеты, Красной Армии предстояло пройти пять кругов ада под ударами танковых клиньев вермахта. Операции на окружение невиданных в истории войн масштабов следовали одна за другой, и, казалось, ничто не может остановить наступление гитлеровской армии на Москву. Но уже в ноябре 1941 г. последовали контрнаступления советских войск под Ростовом и Тихвином, и словно по мановению волшебной палочки военная машина Третьего Рейха со скрипом остановилась в нескольких десятках километров от башен Кремля.
«Смертное поле» — так фронтовики Великой Отечественной называли нейтральную полосу между своими и немецкими окопами, где за каждый клочок земли, перепаханной танками, изрытой минами и снарядами, обильно политой кровью, приходилось платить сотнями, если не тысячами жизней. В годы войны вся Россия стала таким «смертным полем» — к западу от Москвы трудно найти место, не оскверненное смертью: вся наша земля, как и наша Великая Победа, густо замешена на железе и крови…Эта пронзительная книга — исповедь выживших в самой страшной войне от начала времен: танкиста, чудом уцелевшего в мясорубке 1941 года, пехотинца и бронебойщика, артиллериста и зенитчика, разведчика и десантника.