«Долина смерти». Трагедия 2-й ударной армии - [85]
8 ноября враг захватил Тихвин, пытаясь лишить Ленинград последних путей сообщения через Ладогу и полностью отрезать город от страны. 92-я сд входила в третью, южную группу 4-й армии и вела бои западнее Неболчи, сдерживая натиск моторизованной дивизии противника. Тяжелое сражение произошло за овладение монастырем Реконь, служившим немцам опорным и наблюдательным пунктом. Атака 317-го сп и 60-го лап была внезапной и сокрушительной: монастырь был взят! На допросе один пленный фашист сказал: «Скажите спасибо „сибирским медведям“».
После освобождения Будогощи 92-я сд вышла к р. Волхов южнее Киришей. Перед дивизией была поставлена задача: с ходу форсировать реку и закрепиться на левом берегу. Задача была не из легких — противник подтянул свежие силы, имел хорошо укрепленные огневые точки. Благодаря слаженным действиям артиллерии и пехоты боевая задача была выполнена: стрелковые подразделения форсировали Волхов и овладели плацдармом на левом берегу. На передовую пришли первые правительственные награды. Среди награжденных был и капитан Ю. А. Каплинский, волевой, грамотный артиллерист, получивший орден Красного Знамени и вскоре — назначенный командиром нашего полка.
В январе 42-го дивизию перебросили в район Спасской Полисти, где перешла в наступление 2-я УА. Из района Киришей мы прошли пешком более ста километров в лютые морозы и прибыли к месту назначения в разгар боев. Здесь мы впервые услышали залп гвардейских минометов, любовно окрещенных «катюшами». Только теперь «катюша» пела песни не тому, «которого любила» и «чьи письма берегла», а лютому и ненавистному врагу…
Два месяца дивизия сдерживала ожесточенный натиск противника, стремившегося захлопнуть «коридор» прорыва наших войск у Мясного Бора. 11 марта был получен приказ о переводе во 2-ю ударную. Ночью с величайшими предосторожностями (было запрещено даже курить) мы прошли по «коридору» в глубину зловещего «мешка». Начались тяжелые бои за Коровий Ручей.
Через неделю, 19 марта, «коридор» был перекрыт. Сразу же возникли трудности в снабжении. Скромные запасы продовольствия, фуража и боеприпасов подходили к концу. В воздухе безнаказанно летали «костыли», корректируя вражеский огонь по нашим боевым позициям. В нашей батарее осталось три орудия. От бескормицы и ранений гибли лошади. Наступила весенняя распутица. Затопило землянки, развезло дороги. Все, что было возможно, доставлялось на плечах солдат и на лошадях без повозок. Противник активизировался, нанося артиллерийские и авиационные удары по нашим окруженным войскам, а мы не могли дать достойный ответ: каждый снаряд был на строгом учете.
Во второй половине мая начался отход войск 2-й ударной к Мясному Бору. Для этой цели сооружались настильные дороги, но противник видел все наши действия: «костыли», авиация делали свое дело. Ввиду многократного перекрытия «коридора» на дорогах возникали заторы. Скопления наших войск были прекрасной мишенью для вражеской авиации, а мы были беспомощны: огонь вести было нечем.
Поступил приказ о передислокации батареи. Вытащили пушки на «жердевку», двинулись. Колеса часто проваливались. Люди впрягались сами и помогали лошадям. На коротких привалах бойцы ложились на землю и моментально засыпали. Как-то я прилег и вдруг слышу: соловей! Он начал петь, да так громко, что я не мог вздремнуть, и на минуту вспомнилась вся моя короткая жизнь, и тут же появилась жгучая злоба на фашизм, нарушивший мир.
Подошли майор Каплинский и комдив полковник А. Н. Ларичев. Бойцы стали подниматься, но полковник сказал: «Сидите, товарищи, теперь не до приветствий. Пока нет фашистских самолетов, надо спешить на свои огневые позиции».
Полковник хорошо знал состояние войск: лошади выбились из сил, люди тащили пушки в основном на себе. От истощения порой умирали и люди…
Батарея заняла огневую позицию недалеко от Ольховки. Запасы снарядов были на исходе. Пехота поддерживалась артогнем лишь в особо острых ситуациях. В нашей батарее осталось два десятка снарядов-гранат и столько же бронебойных.
Между тем противник активизировал свои наступательные действия. В наши тылы стали проникать группы немецких автоматчиков. По всему чувствовалось: немцы намереваются смять Ольховку и через нее выйти на дорогу, ведущую к «коридору» на Мясной Бор, по которой отводились войска 2-й ударной.
Штаб 60-го лап после отхода из глубины «мешка» обосновался под Ольховкой. За деревней, у речки, расположился наблюдательный пункт. Пехота заняла оборону, в деревне. В предыдущих боях стрелковые подразделения понесли большие потери. Не хватало винтовок, автоматов, пулеметов, боеприпасов, не говоря уже о продовольствии: в последние три недели выдавалось лишь по 50 г сухарей на человека.
Однажды, находясь на НП, разведчик полка старшина Василий Павлович Демьяненко и связист услышали шум моторов: по дороге шли немецкие танки с десантом пехоты. Появились самолеты, начались бомбежка и артобстрел наших позиций. Танки остановились у речки. Немцы стали сооружать переправу.
12 июня меня срочно вызвали к телефону. «На проводе командир полка», — сказал связист. Я удивился, взял трубку. «Слушаю, товарищ майор». — «Кто говорит?» — спросил Каплинский возбужденным тоном. Я представился. «Слушай внимательно Иванов. Срочно пришли пушку на прямую наводку под Ольховку. Обеспечь бронебойными снарядами: противник сосредотачивает танки. Действуй как можно скорее! Понял?»
(Ответ на книгу М. Кубанина «Махновщина»)
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
К 70-летию легендарной операции «Багратион».Новая книга ведущего военного историка, посвященная величайшему триумфу Красной Армии. Лучшее современное исследование грандиозного наступления советских войск, в ходе которого всего за две недели была разгромлена самая многочисленная на Восточном фронте группа армий «Центр». Новый взгляд на поворотный момент Великой Отечественной войны.Знаете ли вы, что этой феноменальной победе в Белоруссии предшествовала череда неудачных наступательных операций и с осени 1943-го до весны 44-го года западное направление было для Красной Армии позиционным «Верденом», так что Верховному Главнокомандующему пришлось даже санкционировать расследование комиссии ГКО, принять самые жесткие меры и сделать нелицеприятные «оргвыводы»? Как нашим войскам удалось преодолеть этот позиционный тупик, превратив окопную «мясорубку» в крупнейшую маневренную операцию, которую по праву величают «сталинским блицкригом»? Что позволило не просто прорвать, а полностью обрушить вражескую оборону? Почему немцам не удалось сохранить целостность фронта и организованно отступить на новые позиции? Как тяжелое поражение Вермахта переросло в самую страшную военную катастрофу в германской истории? И кого винить в этом «эпическом разгроме»?.
Изучать историю надо для того, чтобы не повторять ошибок в настоящее время. В ходе Великой Отечественной войны советский народ и Красная Армия понесли тяжелейшие человеческие и материальные потери, но победили практически всю Европу. Победа — это хорошо, но вскрыты ли истинные причины наших огромных потерь?В книге рассматриваются причины потерь советского народа с той стороны, с которой эти причины никогда не рассматриваются, — с позиций низкого морального и профессионального качества советских генералов и кадрового офицерства.
После того, как в пламени Приграничного и Смоленского сражений июня и июля 1941 г. исчезли созданные в предвоенные годы танки и самолеты, Красной Армии предстояло пройти пять кругов ада под ударами танковых клиньев вермахта. Операции на окружение невиданных в истории войн масштабов следовали одна за другой, и, казалось, ничто не может остановить наступление гитлеровской армии на Москву. Но уже в ноябре 1941 г. последовали контрнаступления советских войск под Ростовом и Тихвином, и словно по мановению волшебной палочки военная машина Третьего Рейха со скрипом остановилась в нескольких десятках километров от башен Кремля.
«Смертное поле» — так фронтовики Великой Отечественной называли нейтральную полосу между своими и немецкими окопами, где за каждый клочок земли, перепаханной танками, изрытой минами и снарядами, обильно политой кровью, приходилось платить сотнями, если не тысячами жизней. В годы войны вся Россия стала таким «смертным полем» — к западу от Москвы трудно найти место, не оскверненное смертью: вся наша земля, как и наша Великая Победа, густо замешена на железе и крови…Эта пронзительная книга — исповедь выживших в самой страшной войне от начала времен: танкиста, чудом уцелевшего в мясорубке 1941 года, пехотинца и бронебойщика, артиллериста и зенитчика, разведчика и десантника.