«Долина смерти». Трагедия 2-й ударной армии - [87]
Что стало с этим добром — не знаю. Если не сожгли, то все досталось врагу без всякого документа.
Колонна по дороге почти не двигалась, потом и вовсе остановилась. На обочинах всюду были люди, машины, фургоны, груженые телеги без лошадей, пушки и даже танки. У дороги, на мху, отчужденно сидел болезненного вида генерал небольшого роста. Он сжал ладонями виски и уперся в колени. Я постеснялся подойти и спросить, кто он и что с ним. Теперь об этом очень жалею.
Чем ближе к «коридору» — тем больше скопление армейского имущества и боевой техники. В одном месте, в лесу, стояло много больших палаток: то были медсанбаты и госпитали, подготовленные к эвакуации. Вдруг началась бомбежка. Низко летали самолеты, сбрасывали сотни бомб. Взрывы, дым, крики… Прямые попадания были и в палатки раненых. Бомбежка прекратилась лишь с наступлением темноты, и люди ринулись к «коридору».
Пробираясь по «коридору» ползком от воронки к воронке, по трупам немцев и наших, под сильным пулеметным огнем, я уперся в тупик. Дальше хода не было. Тогда я не знал, что «коридор» был наглухо перекрыт еще утром. Повернул обратно, пока не выполз из-под пулеметного обстрела. Огляделся — вдалеке цепь людей с автоматами на груди. Немцы! Я залег, зарылся в мох. Немцы прошли стороной. Я поднялся и пошел в противоположную сторону. Вскоре увидел группу наших. В центре стоял полковник с картой в руках и разговаривал с офицерами. Тут же было несколько бойцов с автоматами. Я подошел и попросил полковника включить меня в группу. Он отказал.
Ко мне подошел политрук, назвавшийся парторгом одного из стрелковых полков (кажется, Кузнецов из 22-го сп). Потом подошли два сержанта и два бойца, один с автоматом. Что делать? У меня в полевой сумке была карта, а компаса не оказалось — он, очевидно, оторвался от сумки, когда я ползал по «коридору». В детстве, на Урале, я часто ходил с отцом на охоту и ориентироваться в лесу умел. Договорились о главном: в плен не сдаваться, случится вести бой — только до последнего патрона, а в критический момент — последнюю пулю себе.
Наметив первоначальный маршрут через болото, двинулись в тыл. В лесу встретили ветврача, теперь нас стало семеро. Мы пробродили по лесам и болотам целую неделю. Ели хвою, заячью капусту. В одном месте попалась прошлогодняя клюква — на ней отвели душу. Хорошо хоть были спички и два котелка, в которых иногда кипятили воду.
Однажды на кромке леса у болота увидели полуразложившиеся трупы наших бойцов в полушубках. Один лежал вниз лицом, с вещевым мешком на спине. В нем оказались сухари, банка кукурузных консервов, махорка, сахар и спички. Мешок оказался крупинкой продления нашей жизни: сварили котелок каши, вскипятили чай, вдоволь накурились и пошли дальше.
Путь становился все труднее. Вышли на просеку, идущую, судя по карте, в сторону Трегубова. Просеки, как правило, были заминированы. Я предложил свернуть на обочину и идти стороной. Но один боец, не расслышав или не послушавшись распоряжения, продолжал идти по просеке. Раздался оглушительный взрыв. Не прошло и минуты — выстрел. Подорвавшийся на мине застрелился… Это произвело на нас тягостное впечатление.
Шла вторая неделя наших странствий. Еда давно кончилась. Выйдя из болота, наткнулись на пустые немецкие землянки. Вошли. Кто сел, кто лег на нары. «Никуда я больше не пойду», — сказал один. «Я тоже», — добавил второй, потом третий…
Надо было что-то предпринимать: оставаться здесь было небезопасно. Судя по карте, мы находились недалеко от Трегубова. От землянки шла тропа. Я прошел по ней в глубину леса и услышал далекое ржанье лошадей: там были немцы.
Вернувшись в землянку, я разбудил ветврача и автоматчика. Последнего предупредил, чтобы он был начеку, а мы с ветврачом попытаемся стащить у немцев лошадь.
Наступила ночь. Мы пошли по тропе, ориентируясь на ржанье, и вскоре увидели привязанных лошадей. Рядом стояла палатка, из нее доносился храп. Я приказал врачу как можно тише отвязать лошадь и выйти на тропу, а сам достал гранату «лимонку» и подошел к палатке.
Врач отвязал лошадь и повел ее по тропе. За ним отправился и я. Подняли людей и ушли далеко в глубь болота. Лошадь пристрелили и два дня варили мясо в конском жиру, заготавливая каждому впрок. Соли у нас не было, но «дареному коню в зубы не смотрят». Наелись, но сил особенных не прибавилось: сказывалось длительное истощение.
Кончалась вторая неделя блужданий по немецким тылам. Решили двигаться к переднему краю, чтобы ночью попытаться перейти к своим. Все чаще стали натыкаться на артиллерийские и опорные пункты врага. Осторожно отходили, но расположения переднего края немцев мы не знали, за что и поплатились. Немцы нас обнаружили и открыли беспорядочный огонь из автоматов. Все разбежались в стороны. Где ползком, где вперебежку — главное, уйти подальше от этого места. Когда все стихло, я осмотрелся. Никого. Рискнул свистнуть — ответа нет. Так я остался один.
Медленно пошел по лесу, пока не вышел на опушку. Забрался на пень и увидел железную дорогу, которую пересекало шоссе. Посмотрел на карту, все стало ясно: я находился возле Трегубова.
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
К 70-летию легендарной операции «Багратион».Новая книга ведущего военного историка, посвященная величайшему триумфу Красной Армии. Лучшее современное исследование грандиозного наступления советских войск, в ходе которого всего за две недели была разгромлена самая многочисленная на Восточном фронте группа армий «Центр». Новый взгляд на поворотный момент Великой Отечественной войны.Знаете ли вы, что этой феноменальной победе в Белоруссии предшествовала череда неудачных наступательных операций и с осени 1943-го до весны 44-го года западное направление было для Красной Армии позиционным «Верденом», так что Верховному Главнокомандующему пришлось даже санкционировать расследование комиссии ГКО, принять самые жесткие меры и сделать нелицеприятные «оргвыводы»? Как нашим войскам удалось преодолеть этот позиционный тупик, превратив окопную «мясорубку» в крупнейшую маневренную операцию, которую по праву величают «сталинским блицкригом»? Что позволило не просто прорвать, а полностью обрушить вражескую оборону? Почему немцам не удалось сохранить целостность фронта и организованно отступить на новые позиции? Как тяжелое поражение Вермахта переросло в самую страшную военную катастрофу в германской истории? И кого винить в этом «эпическом разгроме»?.
Изучать историю надо для того, чтобы не повторять ошибок в настоящее время. В ходе Великой Отечественной войны советский народ и Красная Армия понесли тяжелейшие человеческие и материальные потери, но победили практически всю Европу. Победа — это хорошо, но вскрыты ли истинные причины наших огромных потерь?В книге рассматриваются причины потерь советского народа с той стороны, с которой эти причины никогда не рассматриваются, — с позиций низкого морального и профессионального качества советских генералов и кадрового офицерства.
После того, как в пламени Приграничного и Смоленского сражений июня и июля 1941 г. исчезли созданные в предвоенные годы танки и самолеты, Красной Армии предстояло пройти пять кругов ада под ударами танковых клиньев вермахта. Операции на окружение невиданных в истории войн масштабов следовали одна за другой, и, казалось, ничто не может остановить наступление гитлеровской армии на Москву. Но уже в ноябре 1941 г. последовали контрнаступления советских войск под Ростовом и Тихвином, и словно по мановению волшебной палочки военная машина Третьего Рейха со скрипом остановилась в нескольких десятках километров от башен Кремля.
«Смертное поле» — так фронтовики Великой Отечественной называли нейтральную полосу между своими и немецкими окопами, где за каждый клочок земли, перепаханной танками, изрытой минами и снарядами, обильно политой кровью, приходилось платить сотнями, если не тысячами жизней. В годы войны вся Россия стала таким «смертным полем» — к западу от Москвы трудно найти место, не оскверненное смертью: вся наша земля, как и наша Великая Победа, густо замешена на железе и крови…Эта пронзительная книга — исповедь выживших в самой страшной войне от начала времен: танкиста, чудом уцелевшего в мясорубке 1941 года, пехотинца и бронебойщика, артиллериста и зенитчика, разведчика и десантника.