«И Его величество король Фернандо VII сказал мне:
— Что полагаешь ты счастьем на этой земле?
— Умереть прежде моего сына Хавьера, — ответил я ему, не задумываясь. — Четверых других мы похоронили вместе с женой, а потом я схоронил и ее в голодные дни во время войны. Этого сына я не хочу терять.
Он засмеялся, не выпуская изо рта зажженной сигары, которую сжимал желтыми, как у ягненка, зубами. Ему было около сорока, а может, и все сорок. Только начав его писать в последний раз, я до конца понял, как неправильно его лицо, как велики челюсти, какое оно щекастое и бесформенное под широкими черными бровями. Однако глаза, чуточку, пожалуй, косившие, излучали далеко не тупое коварство. Этот человек, как никто иной, был любим и ненавидим в своей стране, что всегда разъяряется, когда приходит час убивать или плодить себе подобных…»