Долгорукова - [8]

Шрифт
Интервал

   — Нет, нет, Саша, погоди, там всё слышно. — Катя кивнула за стену.

   — Пусть.

   — Нет, нет, что ты, пусти, потом, после...

   — Когда после, когда? Я ждал тебя полгода. Шесть месяцев, сто восемьдесят ночей, — говоря, Александр раздевал Катю. — Знаешь ли ты, что это такое — ожидание? Я не приблизился ни к одной женщине.

   — Ты женат.

   — Что с того? Я ж говорю — ни к одной.

   — Я тоже ждала, столько же.

   — Так иди же ко мне, — и он задул свечу.


В эту же ночь. Елисейский дворец.

Адлерберг постучал в апартаменты Шувалова. Тот открыл — заспанный, в халате.

— Пётр Андреевич, извини, что беспокою, но чрезвычайные обстоятельства... Его величество отправился гулять.

   — Куда — в сад?

   — Да нет, в город. Денег у меня попросил.

   — В город? С кем?

   — Один. Просил не сопровождать.

   — И вы дали ему денег?

   — Не мог же я отказать Государю.

   — Сколько?

   — Сто тысяч.

   — Сто тысяч? Зачем ему столько? И куда он направился?

   — Он сказал: пройтись.

   — Куда? Зачем? — Шувалов наконец пришёл в себя после сна. — Ну да ладно, мои люди проследят, чтоб ничего не случилось. Да и французская полиция вся на ногах. Но всё же странно. Погулять перед сном и в саду можно было. А в город... Ночью... Да ещё с такими деньгами... Очень странно...


В эту же ночь. Улица перед гостиницей.

Уже начало светать, когда Александр вышел из гостиницы. Он поднял голову, увидел в окне Катю, послал ей воздушный поцелуй. Заметив в соседнем окне лицо Сильвии, учтиво ей поклонился. Потом оглянулся в поисках фиакра. Один стоял на углу.

Русский агент, заметив идущего к ним императора, толкнул спящего француза.

   — Выходи, быстро.

   — Что? — не сразу сообразил тот.

   — Извините, — сказал подошедший Александр. — Я думал, свободно.

   — Да, да, свободно, — сказал французский агент. — Мы уже приехали. — И он поспешно вылез из фиакра. За ним выскочил и его русский коллега, машинально сдёрнув с головы картуз.

Александр взглянул на картуз, усмехнулся, сказал ему:

   — Ты бы, милейший, клеймо прятал, может, тогда за француза и сошёл бы, — и он легко вскочил в фиакр.

   — Во дворец, — сказал французский агент кучеру и стал махать рукой кому-то в конце переулка. Оттуда выехали ещё два фиакра.


В эту же ночь. Елисейский дворец.

Шувалов и Адлерберг ходили из угла в угол по зале, иногда даже сталкиваясь. Шувалов поглядел на часы.

   — Половина пятого. Ах, граф, ну зря же вы ему дали денег. Может, тогда он и не пошёл бы. Или давно бы вернулся. Что в Париже ночью без денег делать?

   — Вы полагаете, что Государь на эти деньги... как простой турист...

   — Да ничего я не полагаю, Александр Владимирович, — сердито огрызнулся Шувалов. — Что я могу полагать. Не ко мне же Его величество зашёл перед уходом.

   — Ну вот, теперь на меня валить всё будете. В вашей обычной манере делать всех виноватыми кроме вашей канцелярии. Где же ваши доблестные агенты? Отчего они не сообщают о следовании Государя? Для чего вы их за счёт казны в Париж тащили? Чтоб они по борделям тут шастали?

   — Ну, ну, конечно, нападение лучшая защита. Я не сомневаюсь, что мои люди сейчас рядом с Государем, и скоро я узнаю все обстоятельства этого странного вояжа. И если Государь...

На этих словах дверь вдруг открылась, и вошёл Александр в явно хорошем расположении духа. Оглядев своих приближённых, спросил насмешливо:

   — Что — если Государь? Извини, любезный Пётр Андреевич, что я без стука, но я услыхал голоса... — Взглянув на Адлерберга, преувеличенно укоризненно сказал: — Ну что, Александр Владимирович, наябедничал? Ай-ай, не хорошо. Что мой учитель говорил нам? Ябедничают только девочки. Стыдись, граф. Ввёл в волнение и страх нашего храброго Шувалова. А ему завтра охранять нас с тобой. Кстати, — обратился он к Шувалову, — спасибо твоим людям — подвезли. А то ни одного фиакра. Хоть какая-то польза от твоих шпиков. — Он потянулся чуть. — Ну что, господа, не пора ли отдать должное Морфею? А то скоро вставать. Не забудьте, завтра военный парад. — В дверях Александр остановился. — Саша, — сказал он Адлербергу, — проводи меня.

Они шли по коридору к апартаментам Александра. Он на ходу говорил:

   — Саша, у меня к тебе большая просьба. Сделай как-нибудь, чтобы Шувалов и его люди не вертелись вокруг меня по вечерам. Мне нужно быть нынче вечером свободным, да и завтра, наверное, тоже. Так что скажи ему, что я с тобой гуляю, а то он не отвяжется со своей заботой.

   — Хорошо, Государь, я, конечно, скажу, но ежели он обнаружит, что я не с вами?

   — А ты закройся у себя, будто тебя нет. Посиди, почитай. Я понимаю, это жертва, но сделай это в знак нашей старой дружбы. Мне, кроме тебя, больше некого об этом попросить.

   — Хорошо, Государь. Как часто мне надо будет читать по вечерам?

   — Не знаю, но надеюсь, каждый вечер.

   — А вы не боитесь, Ваше величество, что я сделаюсь таким образом столь начитанным, что вам придётся назначить меня президентом Академии наук?

   — Если бы я не боялся оскорбить нашу с тобой юношескую дружбу, я бы нашёл лучший способ выразить тебе свою благодарность. Но я просто говорю тебе: спасибо.

Они остановились у апартаментов Александра.


Еще от автора Валентин Захарович Азерников
Отпуск за свой счет

Катя – натура на редкость восторженная, романтическая и к тому же весьма целеустремленная. Она готова мчаться хоть на край света за любимым, для которого, как выясняется, была лишь мимолетным увлечением. Конечно, Кате придется пролить немало слез – однако под занавес судьба просто не может ей не улыбнуться…Памятливый телезритель может обнаружить некоторое несоответствие между тем, что он прочитает, и тем, что видел на экране. Это и называется «режиссерской трактовкой».


Неслучайные случайности

Эта книга об истории науки, о драме идей и их творцов. Закон плавающих тел, рентгеновские лучи, радиоактивность, строение атома, цепные реакции — вот неполный перечень открытий, которые выстрадали своей жизнью, заполненной напряженным трудом, крупнейшие ученые мира — Архимед, Резерфорд, Беккерель, Семенов.


Иван V: Цари… царевичи… царевны…

Время Ивана V Алексеевича почти неизвестно. Вся его тихая и недолгая жизнь прошла на заднем плане бурных исторических событий. Хотя Иван назывался «старшим царем» («младшим» считали Петра), он практически никогда не занимался государственными делами. В 1682–1689 гг. за него Россией управляла царевна Софья.Роман писателя-историка Р. Гордина «Цари… царевичи… царевны…» повествует о сложном и противоречивом периоде истории России, когда начинал рушиться устоявшийся веками уклад жизни и не за горами были потрясения петровской эпохи.


Круиз

Сценарий кинокомедии, которая вполне могла быть и телевизионной. Не поставлена пока ни на одной киностудии. В этом есть свое преимущество: читателю не грозит разочарование от сравнения прочитанного и увиденного.


Физика. Великие открытия

Эта энциклопедия рассказывает о великих открытиях в области физики, которым посвятили свою жизнь выдающиеся ученые. Она расширит знания школьников по истории науки, поможет при работе над докладами и рефератами. Богатый иллюстративный материал демонстрирует действие законов физики и работу физических приборов. Закон плавающих тел, гальваническое электричество, электромагнитная индукция, рентгеновские лучи, радиоактивность, цепные реакции — эти и другие великие открытия выстрадали своей жизнью, заполненной напряженным трудом, крупнейшие ученые мира Архимед, М. Фарадей, Э. Резерфорд, А. Беккерель, Н. Семенов… Богатый иллюстративный материал познакомит школьников с действием физических законов, расскажет об устройстве и работе многих приборов. Книги серии «ПОПУЛЯРНАЯ ШКОЛЬНАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ» адресованы тем, кто стремится к углубленному изучению предметов школьного курса.


Шествие императрицы, или Ворота в Византию

Роман известного современного писателя Руфина Гордина рассказывает о путешествии Екатерины II в новоприобретенные области южной России, особенно в Тавриду — Крым, мыслившийся Потемкиным как плацдарм для отвоевания Царьграда — Константинополя.


Рекомендуем почитать
Ночь умирает с рассветом

Роман переносит читателя в глухую забайкальскую деревню, в далекие трудные годы гражданской войны, рассказывая о ломке старых устоев жизни.


Люди не ангелы

Иван Стаднюк — автор известных книг «Люди с оружием», «Человек не сдается», «Люди не ангелы».Первая книга романа «Люди не ангелы», вышедшая в «Молодой гвардии» в 1963 году, получила признание критики и читателей как талантливая и правдивая летопись советского поколения украинского села Кохановки, пережившего годы коллективизации и подъема, а также репрессии, вызванные культом личности, но не поколебавшие патриотизма героев.Во второй книге романа «Люди не ангелы» Иван Стаднюк также художественно и правдиво прослеживает послевоенные судьбы своих героев и современные перемены в жизни села Кохановки.


Дон Корлеоне и все-все-все

Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.


История четырех братьев. Годы сомнений и страстей

В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.


Дакия Молдова

В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.


Лонгборн

Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.


Честь воеводы. Алексей Басманов

Представителю древнего боярского рода Басмановых Алексею Даниловичу (?-1570) судьба предначертала испытать в жизни и великий триумф, и великую трагедию. Царский любимец, храбрый и умелый военачальник, отличившийся при взятии Казани, в Ливонской войне и при отражении набега крымских татар, он стал жертвой подозрительности и жестокости Ивана Грозного. О жизни крупного военного и государственного деятеля времён царя Ивана IV, вдохновителя опричнины Алексея Даниловича Басманова рассказывает новый роман писателя-историка Александра Антонова.


К.Разумовский: Последний гетман

Новый роман современного писателя-историка А. Савеличе-ва посвящен жизни и судьбе младшего брата знаменитого фаворита императрицы Елизаветы Петровны, «последнего гетмана Малороссии», графа Кирилла Григорьевича Разумовского. (1728-1803).


Борис Шереметев

Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.


Бирон

Вошедшие в том произведения повествуют о фаворите императрицы Анны Иоанновны, графе Эрнсте Иоганне Бироне (1690–1772).Замечательный русский историк С. М. Соловьев писал, что «Бирон и ему подобные по личным средствам вовсе недостойные занимать высокие места, вместе с толпою иностранцев, ими поднятых и им подобных, были теми паразитами, которые производили болезненное состояние России в царствование Анны».