Долгорукова - [12]
— Как все. Ещё подружитесь. Обычно все, к кому Государь благоволил... ну, ну... просто слегка флиртовал, вполне невинно, — все они сначала принимались в штыки, а потом становились в очень даже нежных отношениях.
— Как же это может быть?
— Наверное, общность вкусов, Катенька. Ты когда представляешься?
— Послезавтра.
Мария Александровна сидела в глубоком кресле — прямая, не касаясь спинки. Перед ней стояла Катя.
— Присядьте, княжна, — тихим голосом сказала императрица. Катя присела на краешек кресла. — Вы здесь будете жить?
— Если Ваше императорское величество не будет против... Я живу с братом и хотела бы оставаться там.
— Понятно. Отчего же против. К тому же в Зимнем фрейлинские комнаты, по-моему, все заняты. Хотя жизнь в городе не так удобна для вас, особенно в дни вашего дежурства. Ну, да я постараюсь не очень вас обременять. У вас, очевидно, есть ведь и своя жизнь. Вся эта придворная мишура и блеск — всё это проходит, а наше назначение иметь семью, детей... У вас есть жених?
— Нет... Да...
— Кто же он, если не секрет?
— Мы пока... Я обещала никому...
— Да? Даже императрице?
— Простите, Ваше величество, я обещала.
— Что же он так боится огласки? Это неестественно.
— Он... У него обстоятельства... Его родители против.
— Чем же вы им не угодили, милая? Молода, красива, — императрица произнесла это, глядя мимо Кати. — Государь говорил, вы хорошо танцуете. Он в этом знает толк.
— Спасибо, Ваше величество.
— Что же вы меня благодарите, благодарите Государя...
Катя, забившись в угол дивана, плакала. Александр пытался её утешить, но она упорно отворачивалась от него.
— Зачем ты... замом ты хотел этого, — судорожно, толчками, говорила она. — Это так унизительно... Она знает... знает...
— Да что ты, Катенька, поверь, она даже не догадывается.
— Знает, я видела, я чувствовала — как цедила сквозь зубы, как смотрела, словно на какую-то...
— Катюша, родная, ну успокойся, прошу тебя. Ты всё придумала, тебе показалось, — он попытался обнять её.
— Пустите, не трогайте меня, идите обнимайте вашу жену, ваших детей — это ваш долг, мне прямо намекнули, а я... я партнёрша для танцев... — она с новой силой зарыдала.
— Катя, что с тобой? Я тебя не узнаю.
— Ну так узнайте, это тоже я. Не нравится — не надо. Вы же не привыкли, когда кто-то смеет иметь собственные чувства и вам их показывает...
— Ну что ты, ангел мой, за что же ты на меня сердишься, я же хотел как лучше, чтобы ты официально могла бывать при дворе, на балах, ты же знаешь, как я люблю смотреть, когда ты танцуешь.
— Если это вам так нравится, ходите в балет, а я не балерина какая-нибудь. Я живой человек, и когда меня после бала предлагают отвезти домой или назначают свидание, я устала придумывать, почему всё это невозможно. Это вам тоже нравится?
— Но, Катя, ты мне не говорила этого.
— Я вам много чего не говорила.
— И не обращайся ко мне на «вы», ради Бога, что это ты вдруг.
— Ваше величество, — Катя села на диван, вытерла слёзы, — а когда вам разонравится смотреть, как я танцую, что со мной будет?
— Но этого не будет никогда, клянусь тебе.
— А другим, на кого вы любили смотреть, вы тоже клялись в этом?
— Катя, ты сегодня невозможна. — Александр поднялся, прошёлся по кабинету, остановился перед Катей. — Я не знаю, чем я тебя прогневал, и не знаю, чем тебя успокоить. Я могу только повторить то, что сказал тогда в Бабигоне: как только представится возможность, я женюсь на тебе.
— А когда она представится?
— Я не знаю, это в руках Господа. Мы все его слуги. Но и до того, как это произойдёт я клянусь тебе, ты не будешь ни в чём нуждаться. Ты будешь иметь всё, что хочет иметь женщина.
— Женщина хочет, прежде всего, иметь семью.
— Ты действительно невозможна сегодня, — Александр с трудом сдерживал раздражение. — А разве мы — не семья? Разве я тебе не несу всего себя — мою страсть, мои мысли, мои чувства, мои надежды и сожаления; и не только о нас, о нашей судьбе, но и о судьбах России, Пиропы. У меня министры не знают того, что знаешь ты. Мир и узнает после тебя. А с тобой я советуюсь, с тобой, здесь, принимаю решения... Чем же мы не семья? — Он смотрел на неё в упор, она отвела взгляд. — На балы вместе не ездим? Ездим. Порознь, но ездим. Разве мы не вместе отдыхаем? И в Царском, и в Петергофе, и в Париже, этим летом в Эмс поедем. Что же ещё нужно женщине?
Катя судорожно вздохнула и сказала тихо:
— Её величество сказала, что дети.
— А она не сказала, что в результате, родив восемь детей, она потеряла привязанность супруга? — Он надел мундир. — Ладно, моя радость, ты сегодня не в духе, я тоже что-то устал. Расстанемся до следующего раза, я приеду к тебе на дачу. Я буду молиться, чтобы к тебе вернулась твоя нежность. — Он коснулся губами её волос и хотел уже идти, но она резко притянула его к себе, прижалась.
— Сашенька... Ты не бросишь меня? Правда? Мы всегда будем вместе, всегда?
— До самой смерти, мой душонок, — прошептал Александр вдруг дрогнувшим голосом. — Клянусь тебе.
Катя – натура на редкость восторженная, романтическая и к тому же весьма целеустремленная. Она готова мчаться хоть на край света за любимым, для которого, как выясняется, была лишь мимолетным увлечением. Конечно, Кате придется пролить немало слез – однако под занавес судьба просто не может ей не улыбнуться…Памятливый телезритель может обнаружить некоторое несоответствие между тем, что он прочитает, и тем, что видел на экране. Это и называется «режиссерской трактовкой».
Эта книга об истории науки, о драме идей и их творцов. Закон плавающих тел, рентгеновские лучи, радиоактивность, строение атома, цепные реакции — вот неполный перечень открытий, которые выстрадали своей жизнью, заполненной напряженным трудом, крупнейшие ученые мира — Архимед, Резерфорд, Беккерель, Семенов.
Время Ивана V Алексеевича почти неизвестно. Вся его тихая и недолгая жизнь прошла на заднем плане бурных исторических событий. Хотя Иван назывался «старшим царем» («младшим» считали Петра), он практически никогда не занимался государственными делами. В 1682–1689 гг. за него Россией управляла царевна Софья.Роман писателя-историка Р. Гордина «Цари… царевичи… царевны…» повествует о сложном и противоречивом периоде истории России, когда начинал рушиться устоявшийся веками уклад жизни и не за горами были потрясения петровской эпохи.
Сценарий кинокомедии, которая вполне могла быть и телевизионной. Не поставлена пока ни на одной киностудии. В этом есть свое преимущество: читателю не грозит разочарование от сравнения прочитанного и увиденного.
Эта энциклопедия рассказывает о великих открытиях в области физики, которым посвятили свою жизнь выдающиеся ученые. Она расширит знания школьников по истории науки, поможет при работе над докладами и рефератами. Богатый иллюстративный материал демонстрирует действие законов физики и работу физических приборов. Закон плавающих тел, гальваническое электричество, электромагнитная индукция, рентгеновские лучи, радиоактивность, цепные реакции — эти и другие великие открытия выстрадали своей жизнью, заполненной напряженным трудом, крупнейшие ученые мира Архимед, М. Фарадей, Э. Резерфорд, А. Беккерель, Н. Семенов… Богатый иллюстративный материал познакомит школьников с действием физических законов, расскажет об устройстве и работе многих приборов. Книги серии «ПОПУЛЯРНАЯ ШКОЛЬНАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ» адресованы тем, кто стремится к углубленному изучению предметов школьного курса.
Роман известного современного писателя Руфина Гордина рассказывает о путешествии Екатерины II в новоприобретенные области южной России, особенно в Тавриду — Крым, мыслившийся Потемкиным как плацдарм для отвоевания Царьграда — Константинополя.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.
Представителю древнего боярского рода Басмановых Алексею Даниловичу (?-1570) судьба предначертала испытать в жизни и великий триумф, и великую трагедию. Царский любимец, храбрый и умелый военачальник, отличившийся при взятии Казани, в Ливонской войне и при отражении набега крымских татар, он стал жертвой подозрительности и жестокости Ивана Грозного. О жизни крупного военного и государственного деятеля времён царя Ивана IV, вдохновителя опричнины Алексея Даниловича Басманова рассказывает новый роман писателя-историка Александра Антонова.
Новый роман современного писателя-историка А. Савеличе-ва посвящен жизни и судьбе младшего брата знаменитого фаворита императрицы Елизаветы Петровны, «последнего гетмана Малороссии», графа Кирилла Григорьевича Разумовского. (1728-1803).
Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.
Вошедшие в том произведения повествуют о фаворите императрицы Анны Иоанновны, графе Эрнсте Иоганне Бироне (1690–1772).Замечательный русский историк С. М. Соловьев писал, что «Бирон и ему подобные по личным средствам вовсе недостойные занимать высокие места, вместе с толпою иностранцев, ими поднятых и им подобных, были теми паразитами, которые производили болезненное состояние России в царствование Анны».