Долгое эхо. Шереметевы на фоне русской истории - [150]
Семен побалагурил с солдатами на вахте и ушел. На меня никто не обращал внимания. Как же лучше спросить? Где мне найти Трубецкого? – наконец решилась прямо. Один из них весьма равнодушно направил меня в управление лагеря, в спецчасть. Объяснил куда. Пошла, чтобы не си деть. Пошла вдоль каменной стены. В стене каждые 50 мет ров башни. На башнях пулеметы (пулеметов не было, были часовые с автоматами. – А. Трубецкой.). Поверху в несколько рядов колючая проволока.
Это и была зона. А вокруг на сотни и сотни километров простиралась выжженная солнцем степь. Что такое зона, я еще плохо себе представляла.
Долго шла вдоль стены по тропиночке, обогнула ее и сразу за углом увидала управление.
Было 9 часов утра. Решила пойти прямо к начальнику лагеря и все ему рассказать. Его не оказалось. Заглянула в спецчасть – из начальства тоже никого.
Ну что ж, значит, обратно поджидать Семена. Опять вдоль стены.
Встречались синие фуражки – проходили мимо.
Поселок был далеко. Здесь зона и шахта. Где-то он здесь! Но где?
Надо ждать Семена.
А чего ждать? Ведь я приехала не ждать. Пошла по дороге, мимо зоны к 43 шахте. За открытыми воротами, недалеко от проволоки стояла женщина в белом халате с ребенком на руках. Наконец-то человеческий человек. Спросила, не знает ли Трубецкого? На вахте еще никого не было. Она сказала, что бригады заключенных еще не при шли. Придут минут через десять. А Трубецкого она не знает.
Я села у вахты на лавочку, у самых ворот и решила ждать появления бригады. Скоро донесся глухой злобный лай собак. На дороге в пыли показалась черная колонна (сердце ухнуло и застыло). Колонна медленно двигалась по пыльной дороге и постепенно ращеплялась. Бригады расходились на шахты. Одна их них шла сюда. Неужели здесь?
Надела очки и решила не сходить с места, что бы мне ни говорили.
Колонна приближалась. Черные сгорбленные люди с большими номерами на грязных серых рубахах. Некоторые в железных шахтерских касках на головах. Метрах в пяти от колонны – конвой. Подошли ближе. Вот один, высокий и черный. Лица не видно.
Душа захолонула! Андрейка! Стараюсь не глядеть. Опять гляжу.
Плохо понимаю. Он или не он? Подошли поближе – нет, не он. Они долго стояли у ворот шахты. Потом их стали запускать по рядам и считать. Заключенные с любопытством оглядывались на меня. Солдаты набрасывались на них с руганью.
Господи, ведь он такой же! Где-то здесь.
Наконец бригада прошла, закрыли ворота. Я заметила час – 9 часов 30 минут. Куда теперь? Здесь его нет. Вышла на дорогу и вижу: идет Семен прямо ко мне.
– Ты никого не спрашивала?
– Нет.
– Никуда не ходи. Ничего не спрашивай, иначе тебя в двадцать четыре часа отсюда приказом. Завтра вы увидитесь здесь, на 43-й. Я все улажу. А сейчас иди в гостиницу. Ни кому ничего не говори.
Что за таинственность? Неприятное чувство усилилось. Но я верила Семену и, не раздумывая особенно, отправилась в поселок. В столовой поела, хотя в горло ни чего не лезло. Потом походила по площади. Напротив гостиницы, через площадь, возвышался аккуратный трехэтажный клуб с четырехколонным портиком. Рядом – одноэтажное, такое же аккуратное здание почты и магазина. Это центр поселка Старый Джезказган. На афишах у клуба – заграничный фильм «Петер». То же самое сейчас идет в Москве. Забавно!
В гостинице заведующая спросила, как дела. Я ответила: пока неизвестно, и легла на койку.
Противно было на душе.
Молодые специалисты пришли из бани и наслаждались жизнью, друг другом. Он высокий, худой, ярко-рыжий. Она маленькая, кругленькая, черненькая, в очках. Мне повезло. Дай Бог им счастья!
Что же теперь делать? Ужасно глупо сидеть, ничего не делать и чего-то ждать. Скоро молодые ушли по своим де лам, а пришел Семен и сел на соседнюю койку.
– Знаешь что, я все узнал. Он на первом лагпункте, в режимной бригаде. Сегодня они работают на кирпичном заводе. Наверное, ничего не выйдет, потому что он под особым наблюдением. Но попробуем. Сейчас я пообедаю, и пойдем на кирпичный.
Ушел. Ни капли не стало легче, а даже наоборот. Он быстро вернулся!
– Идем!
Что за странный человек? Почему он так активно принял участие в моих поисках? Я ему ничего не обещала. Он даже по собственной инициативе на свои деньги купил поллитра начальнику конвоя. Все это было неприятно. Затягивался какой-то узел. Подсознательно, не думая особенно, к чему все это приведет, слушалась Семена во всем.
А Семен говорил:
– Если нас задержат или будут спрашивать, ты меня не знаешь, я тебя не знаю. Поняла?
– Как же я тебя не знаю, когда мы все утро ходим вместе?
– Ничего, мы еще сейчас с тобой под ручку пойдем. Скажешь – привязался.
И он подает мне свою забинтованную руку, которую я беру своей перевязанной. Так идем дальше.
Я чувствую себя загнанным зайцем. Хотелось убежать подальше от этой путаницы. Но мы шли туда, где был Андрейка, и я не могла не идти.
До кирпичного завода от гостиницы километра два. Про шли зону. Шли по полотну железной дороги, вышли в поле, прыгали через какие-то канавы и пришли к огороженному колючей проволокой большому участку. Солнце начинало припекать. Метрах в двадцати за первой проволокой шла вторая. За ней копошились на низких буграх люди. Это был кирпичный завод. Значит, там работали заключенные, находящиеся под особым наблюдением. Где-то там был он. Мы подошли вплотную к первому проволочному заграждению.
Что мы знаем о Петре II? Пётр II Алексеевич — российский император, сменивший на престоле Екатерину I. Внук Петра I, сын царевича Алексея Петровича и немецкой принцессы Софии-Шарлотты Брауншвейг-Вольфснбюттсльской, последний представитель рода Романовых по прямой мужской линии. Вступил на престол в 1727 году, когда ему было всего одиннадцать лет, и умер в 14 лет от оспы. Но управлял ли он страной? Кто реально держал власть в Российском государстве? Историк А.И. Алексеева в своей книге раскрывает тайные пружины дворцовых заговоров и переворотов, знакомит читателя с яркими личностями того времени, развенчивает устоявшиеся мифы и легенды.
Среди белых пятен русской истории — 1725–1730 годы, когда за пять лет сменилось четыре императора. В их числе был отрок Петр II, при котором завязался тугой узел придворных интриг. Что будет с юным императором, чем кончится схватка Давида с Голиафом, каковы намерения Петра II и их завершение? Чего добивалось окружение царя и что из этого вышло? Обо всем этом пишет историк и писатель Адель Алексеева.
Герои повести "Кольцо графини Шереметьевой" — Наталья Шереметьева и Иван Долгорукий, на долю которых выпали заговоры, доносы, ссылка — и великая любовь... 19 января 1730 года должна была состояться свадьба, и не простая, а "двойная" (это к счастью): императора Петра II с княжной Екатериной Долгорукой, и свадьба князя Ивана Долгорукого с Наташей Шереметевой. Но случились непредвиденные события. Ивана Долгорукого ждала ссылка в ледяную тундру, юная жена отправилась в Сибирь вместе с ним. В поздние годы она написала о своей жизни "Своеручные записки".
Михаил, сирота, который рос в Воспитательном доме Демидова, благодаря очевидным способностям к живописи получает возможность отправиться во Францию, чтобы стать учеником известной художницы Виже-Лебрен. Кто же знал, что путешествие его начнется как раз в канун Великой французской революции. В пути он попадает в руки пиратов, затем — на галеры, но в конце концов прибывает в Париж, а там новые приключения — такие же опасные… Автор Адель Алексеева уже не в первый раз представляет вниманию читателей романы о развитии культуры и искусства в России конца XVIII — начала XIX века: «Граф и Соловушка» — о театре, «Золотой скарабей, или Крестовые братья» — об архитектуре.
«Прощай и будь любима» – роман о жизни московской семьи в XX веке. У старшего поколения самые драматические истории проходят в 1920-е годы. На младшее поколение выпали не менее драматические события 1950-х годов. А для главной героини Вали Левашовой вся взрослая жизнь сопровождается то страстью, то сомнениями, в которых «виноваты» любовь и разлука, поклонники и одиночество…События в книге самые что ни на есть реальные, и потому им легко вписаться в набоковскую мысль: «Да, жизнь талантливее нас. Куда нам до нее! Ее произведения непереводимы, непередаваемы…».
Книга о жизни и творчестве русского советского художника — создателя первой картины, посвященной революции ("Большевик"). Жизнь художника может служить образцом высокого нравственного подвига.Для среднего школьного возраста.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.