Долгий путь к себе - [79]

Хмельницкий отпил из кисы глоток кумыса и, улыбаясь, посмотрел на Тугай-бея.

— Сколько пан Сенявский дает тебе выкупа?

— Сто тысяч талеров.

— А сколько ты просишь?

— Сто тысяч и еще двадцать тысяч для моих воинов.

— Коли дает сто, даст и сто двадцать, — сказал Богдан серьезно. — Нет, пан Кривонос, мы не станем атаковать окопы. Шляхтичи собираются умереть героями, а нам не нужны мученики. Нам нужны пленники, за которых великий хан возьмет хороший выкуп. Выкуп в этом лагере есть с кого брать.

— А если на нас пойдет сам коронный гетман? — спросил Кривонос.

— Дай бы Бог! Уж мы бы его здесь хорошо встретили. Боюсь только, его сюда не заманишь. Полторы недели не имеет от сына известий, и горя мало.

9

— В степи, в той стороне, где речка Желтые Воды, большой шум. Из пушек стреляют! — доложили гетману Николаю Потоцкому.

— Значит, зверь оказался сильней, чем мы думали, — ответил коронный гетман. — Бьется до последнего издыхания…

— Надо бы послать подкрепление, — посоветовал гетману Александр Конецпольский. — Ваша милость, я бы мог пойти с конным полком.

— Боюсь, что этот мой жест вызовет недовольство сына, которому, несомненно, хочется справиться с врагом самому. Ах, молодость! Гордая молодость! Стефан даже гонца не шлет. Ему нужна победа! Своя — неоспоримая и не разделенная ни с кем.

Разговор этот происходил на очередном балу, на этот раз в доме пана Чаплинского. Здесь блистали красотой хозяйка дома Хелена и столь же молодая и прекрасная жена Конецпольского пани Ядвига, родная сестра князя Замойского.

После пиршества и танцев гости разбились на кружки, и самый интересный был там, где властвовала пани Ядвига.

— Меня совершенно захватила каббала. Несносный мир наших мелких страстей, полумыслей, получувств в свете каббалы преобразился. Всякое, даже малое, событие приобрело особый тайный смысл. Оказывается, существуют дýхи, которые не имеют бессмертной души. Саганы. Они могут производить потомство и жить среди людей.

Пани Ядвига обвела слушателей ясными глазами, приглашая удивиться, и удивилась сама.

— Мне показалось, вас нисколько не покоробили эти мои слова. А что до меня, так я была ужасно напугана и проплакала целую неделю, узнавши, что среди нас живут совершенно и во всем подобные нам существа, но без души. Мы привыкли говорить: «Ах, он такой бездушный!» Но что, если это не образ, а сущая правда. Я долго потом озиралась, не доверяя никому. И теперь не вполне смирилась с этим откровением. Вы подумайте только: среди нас живут, плодят детей существа, не имеющие бессмертной души.

— Но как отличить их? — спросила пани Хелена.

— Я знаю, что саганы произошли не от Адама, что они — силы природы. Да, я вспомнила! Они питаются стихиями.

— Завтракают метелями, обедают грозой, а на ужин заказывают мрак осеннего ненастья! — Пан Чаплинский, подслушав женщин, оглушил их раскатами геройского своего баса и, звякнув шпорами, захлопал в ладоши, как петух крыльями. — Давайте поиграем в жмурки!

Поднялась беготня и возня, а когда игра закончилась и пан Чаплинский, отирая потное лицо, удалился в мужскую компанию, пани Ядвига, бросившись на диван возле пани Хелены, шепнула ей:

— Зачем ты за него пошла? Он же старый! От него пахнет козлом.

— Мужчины всегда чем-нибудь да пахнут: конем, табаком, вином… Я счастлива, пани Ядвига, за паном Чаплинским.

— Любовь, или хесед, — четвертая сефирота, — сказала пани Ядвига. — Со мною занимался Сабатея Коген, юный, но совершенно ослепительный ум.

— Наши местные евреи, увы, сильны в более низких познаниях: спаивают казаков в корчмах, скупают земли и очень обижают простых, не умеющих за себя постоять людей.

— А вы знаете, почему я занялась каббалой? — спросила пани Ядвига, заглядывая в глаза пани Хелены. — Да потому, что уже в этом году явится Мессия! А в 1666 году наступит царство Божие, и народ, избранный Богом, получит все мыслимые блага жизни!

— Хотела бы я посмотреть на этого Мессию, — сказала пани Хелена, трогая пальцами виски.

— И я! — горячо откликнулась пани Ядвига. — Быть свидетелем события, которого народы ждали долгие сотни и тысячи лет, это значит быть среди избранного Богом поколения.

— Простите, — извинилась пани Хелена. — У меня нестерпимо разболелась голова. Перед тем как улизнуть, пойду покажусь гостям.

Улизнуть пани Хелене не пришлось. С ней вступил в беседу сам Потоцкий.

— Уже за полночь, самое время погадать, а вам, я слышал, открыт тайный смысл линий на руке.

— Ну, какая же я гадалка! — улыбнулась пани Хелена, она и впрямь устала, но покинуть столь важного гостя не осмелилась. — Дайте обе ваши руки.

Повернула руки гетмана ладонями вниз и только потом принялась рассматривать сами ладони, говоря скороговоркой, волнуясь и волнуя старого гетмана.

— Вашей милости суждена долгая жизнь, полная событий. Вы человек, любящий власть, но равнодушный к деньгам. Женщины тоже не занимают в вашей жизни большого места.

— Жизнь, полная событий, — улыбнулся Потоцкий. — Все уже позади. Было и прошло.

— Нет! — живо возразила пани Хелена. — Вам еще предстоят какие-то сильные переживания, даже потрясения, но жизни вашей они не будут угрожать, а власти — будут. Возможно, вы понесете какой-то материальный ущерб, но все встанет на свои места.