Долгий '68: Радикальный протест и его враги - [7]

.

Наиболее заметно события 68-го повлияли на рабочий класс — по крайней мере, в Европе. В конце 1960-х рабочие во Франции, Италии и Великобритании устраивали забастовки и часто объединялись с другими активистами. Студенты-радикалы с энтузиазмом вовлекали рабочих в свои акции, но даже во время сравнительно коротких стачечных эпизодов рабочие редко воспринимали себя как политических активистов и «людей 68-го». Кроме того, они гораздо реже писали мемуары, чем активисты из среднего класса. Можно утверждать, что своей писательской активностью представители среднего класса затмили опыт рабочих. Характерный пример — жизнь французского интеллектуала-маоиста Робера Линара. Осенью 1968 года он ушел из Высшей нормальной школы и устроился работать на завод Citroёn. Линар хотел помочь рабочим организовать собственную революцию. Описывая свой опыт, он пытался избавиться от присущего автобиографиям самооправдания: «Буржуазия воображает, что она обладает монополией на личные истории… Но у нее всего-навсего есть монополия на публичное высказывание, и не более того»⁴². Тем не менее, хотел того Линар или нет, наибольшее внимание привлекла именно его личная жизнь, психические проблемы, развод и попытка суицида, а не сами интересовавшие его рабочие. Об этом рассказывали его старые друзья, дочь и сестра Даниэль, которая сама занималась исследованиями событий 1968 года⁴³.

О студентах 68-го рассказывают словами, зачастую их собственными, но рабочих помнят по фотографиям. Забастовки и захваты фабрик часто оказывались в центре внимания публики благодаря тому, что съемочные группы могли их запечатлеть. При этом зрители мало что могли узнать об отдельных людях на экране. В 1996 году Эрве Ле Ру, родившийся в 1958 году, снял фильм «Реприза», снабдив его подзаголовком — «Путешествие к сердцу рабочего класса». Он использовал материалы незаконченного фильма 1968 года, который рассказывал о возвращении сотрудников фабрики по производству батареек Wonder в Сент-Уэне к работе после забастовки. В одном из эпизодов фильма женщина плачет и говорит: «Я не вернусь, ноги моей больше не будет в этой тюрьме, это слишком отвратительно». Эти кадры попали во многие документальные фильмы, и Ле Ру решил найти эту женщину. Ему это не удалось. Он выяснил, что она вышла замуж, родила дочь и ушла с фабрики, но установить ее имя не получилось⁴⁴.

Неожиданным образом 68-й затронул даже обеспеченных людей — например, Уильяма Вальдегрейва. Он родился в 1946 году и был одним из студенческих лидеров 68-го — хотя и в рафинированном мире Оксфордского союза. Он гордился сходством с Бобом Диланом и постоянно смешивал личное и политическое, что было вполне в духе времени: например, он вспоминал, что узнал о смерти Роберта Кеннеди, находясь в постели с девушкой. В 1969–1970 годах он учился в Гарварде по обмену, и однажды полицейские жестоко избили его только за то, что он оказался слишком близко к демонстрации «Синоптиков»⁴⁵. Вальдегрейв написал письмо в The Times, осуждая поведение полицейских; по его словам, такое происшествие шокировало бы жителей континентальной Великобритании, чего он не решился бы сказать о североирландцах, имевших дело со спецподразделением ольстерской полиции B-Specials⁴⁶.

Записи Вальдегрейва конца 1960-х создают впечатление, что он был студентом-радикалом. На самом деле он был амбициозным консервативным политиком. В 1968 году он, занимая пост президента Оксфордского союза, пригласил Квентина Хогга — тори, который терпеть не мог левое движение, — принять участие в дебатах под заголовком «Этому дому не стыдно за Британскую империю»⁴⁷. В 1970-х Вальдегрейв был членом секретного комитета, который обсуждал пути возможного восстановления «власти правительства». Однажды он спросил у товарищей, насколько легко организовать в Великобритании демонстрации в поддержку существующего режима вроде тех, что устраивали голлисты в Париже в конце мая 1968 года⁴⁸. Кроме Вальдегрейва были и другие консерваторы, в некотором смысле сочувствующие 68-му. Джон Скарлетт, ставший впоследствии дипломатом и руководителем британского Объединенного разведывательного комитета, в 1968 году учился в Оксфорде. Как «консерватор, не согласный с американской позицией по поводу войны во Вьетнаме и вместе с тем не испытывающий особого сочувствия к Вьетконгу», он писал в The Times, критикуя «неоправданно жестокие» действия полиции в отношении антивоенных демонстраций, в которых сам участвовал⁴⁹.

Кто-то может возразить, что, рассматривая британских консерваторов в качестве «людей 68-го», мы расширяем это понятие до полной потери смысла. Однако важно помнить, что студенты Лондонской школы экономики, которая была эпицентром британского 1968-го, в том же году выбрали консерватора Питера Уотерстона президентом своего студенческого совета, причем его отношения с радикально настроенными студентами складывались гораздо лучше, чем у предшественника-лейбориста⁵⁰. В целом же в протестах 68-го иногда участвовали и правые. Немецкие студенты, которые поддерживали христианских демократов, устроили свой собственный 68-й, не проявляя какой-либо враждебности по отношению к протестам левых