Долгие ночи - [28]

Но вот смешанные деревья и кустарники остались позади, и Васал ступил под сень чинарового[26] леса. Белые гладкие стволы стройных чинар напомнили ему березовые рощи далекой родины.

Сразу исчезла радость, и почему-то вокруг словно потемнело.

В памяти всплыло детство. Вернее, один день того неповторимого и далекого прошлого. Был точно такой же яркий воскресный день.

Только не чинары шумели тогда над ним, а березы. И рядом была мать, и его ласкали нежные и мягкие материнские руки. Виделось поле ржи с тополями на окраине, куда он убежал на то время, пока отец и мать работали в поле. Потом, набегавшись вдоволь, он возвратился и позвал мать. Она подошла к нему, взяла на руки и заглянула в глаза.

— Устал?

Он не ответил. Только сильнее прижался к теплому плотному телу матери и засмеялся.

— Ну, ты чего? — спросила мать и сама залилась таким же неудержимым смехом. — Родненький ты мой… Золотце ты мое…

Иди, покличь тятю. Полдень уже.

Мать ушла на речку. Искупалась, простирала платье и вскоре вернулась. Отец лег отдохнуть. А он примостился около матери, обнимая ее, спросил: — Ты у меня самая-самая хорошая?

— Наверное, сыночек.

— И тятя тоже?

— И тятя.

— А я хороший?

— Ты у нас самый лучший, — ответила она, расчесывая свои мокрые золотистые волосы.

Васал стиснул зубы. Он даже замедлил шаг, чувствуя, как горячая волна ярости охватывает его. Потом прислонился к дереву, пытаясь отогнать навязчивое видение, но сделать это ему не удалось. Слишком глубоко врезалось в память все случившееся потом.

Васал и сейчас слышал грубые окрики человека, пинавшего носком охотничьего сапога в бок отца, который со сна ничего не мог еще сообразить.

— Ванька! Вставай, скотина! Вставай!

Мать испуганно поднялась, прижав дрожащие руки к груди. Она с ужасом глядела на барина, лицо ее побелело. Отец стоял, понурив голову.

— Быстро в деревню! За вороным!

Отец не тронулся с места.

— Кому говорят!

— Смилуйтесь, барин, — заговорил отец. — Я же день зазря потеряю. Нешто можно так, коли рожь осыпается. Ведь пропадет совсем…

— Ты мне перечить будешь? — барин побагровел и теперь уже не заорал, а зашипел:- А ну, бегом, пока не спустил на тебя свору. Да передай Захару, чтобы всыпал тебе хорошенько, — крикнул он вслед уходившему отцу.

За все это время мать не проронила ни слова. Она все так же стояла, дрожа всем телом, и ее испуг передался ему, Васятке.

Барин шагнул к матери и молча поманил в сторону леса. — Не надо, барин… — А ну, не теряй времени… Он сделал к ней шаг. Она отступила.

— Пощадите, ради всего святого… Вы меня взяли в первую ночь.

Разве недостаточно?.. И сын уже вон какой. Он ведь все понимает. Хоть его-то постыдитесь…

Лицо барина расплылось в похотливой усмешке.

— То было давно… Посмотрим, какая ты теперь… Такая же сладкая? Ну, ну, будь паинькой… Ты же меня знаешь, — цепкими руками он схватил ее за плечи и притянул к себе.

— Нет, не бывать больше этому! — закричала мать, вырываясь из рук барина.

Окончательно взбешенный помещик схватил мать за волосы и бросил на землю.

— Вас-я-я! — истошно закричала она. — Не смотри, сыночек, уйди!

И тогда Васятка бросился ей на помощь. Он подскочил к барину и укусил его за руку, но тут же жестокий удар сапогом в живот отбросил его прочь, сознание его померкло…

Когда он очнулся, то увидел склонившееся над ним исцарапанное, заплаканное лицо матери. Рядом сидел и беззвучно плакал отец.

На его оголенной согнутой спине змеились кроваво-красные полосы — следы плети…

* * *

Васал выбрался из леса и направился домой. Тропа вела мимо кладбища. За плетеной оградой белели памятники, расписанные арабской вязью. Васал прошептал молитву и прошел за ограду.

Калитка за ним закрылась с протяжным и жалобным, похожим на стон, звуком. Он подошел к одной из могил, погладил заросший холм. Сколько здесь таких? И под каждым лежат его боевые товарищи, его друзья. Он всех их знал в лицо, всех, с кем сражался бок о бок. Они погибли в один день, в тот день, когда генерал Николаи взял Арчхи. Сегодня лишь развалины да обуглившиеся деревья указывают место уничтоженного, стертого с лица земли аула.

Не была счастливой и судьба Васала. Много горя выпало на его долю. От зари до зари гнула спины на полях помещика семья Лопухова, шесть дней отдавались барщине, и лишь один день недели имели право использовать на собственные нужды. То засуха уничтожала посевы, то земля не давала всходов. А коли и случался урожай, то нередко и он пропадал либо под осенними дождями, либо в огне.

Только гораздо труднее было переносить издевательства барина.

В детстве они еще не так ощущались, хотя случай с матерью, свидетелем которому он стал, запомнился на всю жизнь. И ему пришлось испытать унижение со стороны помещика. Была у Васала любимая девушка. Веселая, звонкоголосая Маринка. Мечтали они пожениться. Но и на старости лет не избавился барин от своей похоти. Обесчестил Маринку, а затем обменял ее у соседского помещика на двух охотничьих собак. И чтобы обезопасить себя от затаившего ненависть парня, отдал здоровенного Василия в рекруты.

У солдата жизнь не легче, чем у крепостного. К тому же в любую минуту мог угодить он под пулю чеченца. А разве можно без конца выносить солдатскую муштру, походную жизнь, побои?