Долгая зима - [38]

Коричневый хлеб, который мама испекла из размолотой пшеницы, получился очень удачным. Приятный привкус толченых свежих орехов, казалось, вполне заменял масло.

— Я вижу, ты снова пустила в дело свою кислую закваску, — заметил папа.

— Да, хорошее тесто можно замешивать даже без молока и без дрожжей.

— Голь на выдумки хитра, — согласился папа, посыпая солью вареную картофелину. — К картошке не требуется ни подливки, ни масла. Она хороша и с солью.

— Если не класть сахар в чай, он будет ароматнее, — насмешливо добавила Лора.

— Горячий крепкий чай хорош и без сахара, — подмигнул ей папа и спросил маму: — А как ты распорядилась с колесной мазью, Каролина? Свет у нас сегодня будет?

— Я еще не успела. Закончим ужинать, и я смастерю пуговичную лампу.

— Что это такое? — удивился папа.

— Увидишь.

Когда папа ушел в хлев кормить животных, мама велела Кэрри принести мешок с лоскутками. Потом взяла немного колесной мази, положила ее на блюдечко и вырезала квадратный кусочек ситца.

— А теперь достань мне из мешка какую-нибудь пуговицу, Кэрри.

— Какую? — спросила Кэрри.

— Ну хотя бы от папиной старой куртки.

Мама положила пуговицу посередине ситцевого лоскутка, связала его концы крест-накрест и скрутила из них жгутик. Потом натерла узелок салом и положила на блюдечко в колесную мазь.

— Подождем папу, — сказала она.

В сгущавшихся сумерках Лора и Кэрри быстро вымыли посуду. Когда папа вернулся, уже совсем стемнело.

Мама взяла у папы спичку и зажгла сужавшийся кверху хвостик. Крошечное пламя мигнуло, а потом разгорелось ровным светом, втягивая в ткань растопленную колесную мазь. В темноте огонек пуговичной лампы напоминал пламя свечи.

— Ты у меня просто чудо, Каролина! — воскликнул папа. — Свет хоть и слабенький, но с ним сразу стало веселее. — Грея руки над печкой, он посмотрел на кучку сенных жгутов. — Этих жгутов на утро не хватит. Пойду накручу еще, а для этого мне света не надо.

Он ушел в пристройку, а Лора взяла у Мэри кофейную мельницу. Крутить рукоятку было очень тяжело, рука и плечи начинали так сильно болеть, молоть приходилось по очереди. Маленькая мельница молола очень медленно, и чтобы намолоть муки на завтрак и ужин, им придется крутить рукоятку целый день.

Мама взяла Грейс на руки, сняла с нее башмаки, согрела ей ноги возле печной дверки, переодела девочку в ночную рубашку и закутала шалью, которая грелась на стуле у печки.

— Пойдем, Кэрри, я уложу к тебе в постель Грейс, чтобы вам было теплее.

Оставив девочек в постели с теплой шалью и горячим утюгом, мама вернулась вниз.

— Теперь, Лора, молоть буду я, а вы с Мэри ложитесь спать. Как только вернется папа, мы тоже ляжем, чтобы не тратить понапрасну сено. Ведь его так тяжело тащить и скручивать.

Антилопы!

Наконец наступил солнечный день. Снежинки, словно струйки дыма, раздуваемые ветром, носились над замерзшей белой прерией.

— К западу от города появилось стадо антилоп! — крикнул папа, вбегая в дом. Он снял со стены висевшее на крючках ружье и набил карманы патронами.

Лора накинула мамину шаль и бросилась в холодную переднюю комнату. Процарапав дырочку на замерзшем стекле, она увидела, что на улице собралась толпа мужчин. Многие были верхом на лошадях. Мистер Фостер и Альманзо Уайлдер сидели на великолепных породистых «морганах». Кэп Гарленд подбежал к группе мужчин, стоявших вокруг папы. У всех были ружья. Все были очень взволнованы и переговаривались громкими голосами.

— выйди из неотопленной комнаты, Лора, простудишься, — велела мама.

— Подумать только — свежее мясо! — воскликнула Лора, вешая на место шаль. — Надеюсь, папа подстрелит сразу двух антилоп!

— Да, кусок мяса был бы весьма кстати, — сказала мама. — Но не будем делить шкуру неубитого медведя.

— Да что ты, мама! Раз появились антилопы, папа непременно хоть одну да подстрелит, — возразила Лора.

Кэрри принесла чашку пшеничных зерен, чтобы насыпать в кофейную мельницу, которую крутила Мэри.

— Жаркое! С подливкой, с картофелем и с черным хлебом!

— Постой, Мэри! — воскликнула Лора. — Слушайте. Они идут!

Ветер, пронзительно завывая, бился о стены, но с Главной улицы доносились звуки голосов, топот ног и лошадиных копыт.

У последнего дома люди остановились, вглядываясь в стадо серых антилоп, которые по волнистой заснеженной прерии двигались к югу. До них оставалось не меньше мили.

— Тише едешь — дальше будешь, — сказал папа. — Сначала обойдем их с севера, а верховые пусть с юга потихоньку оттесняют их на нас. Постарайтесь их не распугать, чтобы они приблизились к нам на расстояние ружейного выстрела. Торопиться некуда — у нас весь день впереди, и если мы сделаем все как полагается, то добудем по голове на брата.

— Может, мы лучше поедем верхами на север, а вы, пешие, окружите их с юга? — предложил мистер Фостер.

— Нет уж, давайте послушаемся Инглза, — возразил мистер Хартхорн. — Вперед, ребята!

— Постройтесь в цепь! — скомандовал папа. — И двигайтесь спокойно и неспеша. Главное, их не распугать!

Альманзо и Фостер на своих «морганах» скакали впереди. Лошади весело бежали по завьюженной снежной равнине. Они прядали ушами, потряхивали головами и позвякивали сбруей, притворяясь, будто боятся собственной тени. Потом, вытянув вперед морды, закусили удила и поскакали галопом.