Долгая смерть Лусианы Б. - [25]

— Выходит, того, о чем она рассказывает, не было? — спросил я, вызвав своим недоверием очередной приступ раздражения.

— Было, но совсем не так, как она говорит. Я тоже вам кое-что расскажу. Сначала все шло хорошо, прямо на удивление. Лусиана благополучно прошла проверку, устроенную моей бывшей женой, хотя та в любой женщине, которая ко мне приближалась, видела потенциальную опасность. Однако Лусиану она недооценила — то ли сочла чересчур молоденькой, то ли ее ввели в заблуждение худенькое тело подростка и восторженный вид прилежной ученицы. Во время первой встречи даже мне показалось, что она начисто лишена сексуальности. К тому же она сразу сообщила, что у нее есть жених, и все было четко и ясно, как у Декарта. Да еще моя дочь ее обожала, каждый день дарила по рисунку и каждое утро бежала обниматься. Паули почему-то вообразила, что они сестры, тут Лусиана права. Да и Лусиана была с ней очень ласкова, приносила ей то заколку, то наклейку, терпеливо выслушивала все ее истории, разрешала отвести себя за руку в игровую и ненадолго задерживалась там. Но больше всех повезло, конечно, мне, поскольку с ее приходом я, как никогда, продвинулся в работе, и новая система казалась мне идеальной. Девушка была толковой, расторопной, ей ничего не нужно было повторять дважды, и, с какой бы скоростью я ни диктовал, она всегда печатала без ошибок. Конечно, я никогда не диктовал большие отрывки одним махом, я вообще не отличаюсь красноречием, зато теперь я мог ходить из конца в конец кабинета, бормотать что-то чуть ли не про себя и ни о чем не беспокоиться. К тому же она предупреждала, если где-то не хватало запятой или одно и то же слово повторялось на странице несколько раз, так что за этим я тоже перестал следить. В общем, я был в восторге и по-настоящему к ней привязался. В то время я приступил к роману о секте убийц-каинитов, и впервые в жизни мне удавалось писать по странице в день. А в качестве награды я просто смотрел на нее, и это оказалось приятной неожиданностью. Многие годы я в одиночестве бродил по кабинету, уткнувшись взглядом в узоры на паркете, теперь же, поднимая голову, я видел ее перед собой на стуле, внимательную, готовую к работе, и эта картина неизменно ободряла меня. Да, смотреть на нее было чрезвычайно приятно, но я был очень доволен нашим соглашением и не собирался нарушать его. Меня интересовала только работа, поэтому я старался не приближаться к ней и тем более не прикасаться, даже случайно, не считая поцелуя в щечку, когда она приходила и уходила.

— Как же тогда получилось, что…

— Я и сам потом много раз спрашивал себя, как мы ступили на этот путь. Это ведь случилось не вдруг, поверьте. Сначала я стал замечать, что она стремится мне угодить, хотя я не выказывал к этому ни малейшего желания. Я счел ее усилия вполне естественными: девочка хочет, чтобы ее первый в жизни работодатель был доволен. Несколько раз я даже порывался сказать, что не стоит лезть из кожи вон, она меня более чем устраивает, по-разному пытался дать ей это понять, но она, видимо, считала меня слишком серьезным и недоступным, а может, и побаивалась немного. Как бы то ни было, она старалась быть полезной во всем, даже в мелочах, и часто предвосхищала мои просьбы, словно обладала телепатическими способностями. Я удивлялся, как за столь короткий срок ей удалось так хорошо узнать меня, и даже спросил у нее об этом, а она ответила, что я чем-то похож на ее отца. Однажды я пожаловался, что в Библии, которой я пользовался при написании романа, нет комментариев, и на следующий день она явилась с этой дурацкой Библией Скофилда,[15] которую вы тоже видели. Тогда я узнал, что у ее отца, помимо работы, были и другие обязанности — он являлся пастором в так называемом диспенсационалистском движении,[16] я никогда и не слыхал о таком. Его участники — фундаменталисты, отличающиеся прежде всего буквалистским толкованием Библии. По словам Лусианы, отец был одним из иерархов этого движения в нашей стране, во всяком случае, мог совершать обряд крещения. Думаю, она получила очень строгое религиозное воспитание, хотя никогда не говорила об этом, и вы, судя по вашему лицу, тоже ничего не знали.

— Нет, и даже не представлял, что она из религиозной семьи.

— Скорее всего, ей хотелось об этом забыть, возможно, потому она и решила устроиться на работу. Больше она об отце ни разу не говорила, да и тогда рассказывала о его благочестивой деятельности с иронией, как человек разуверившийся и даже испытывающий стыд. Доказывала, что мама не разделяет отцовские идеи, и вообще старалась откреститься от семейного религиозного духа, но кое-что от такого воспитания в ней все-таки осталось: серьезный добродетельный вид, желание исполнять всё безукоризненно. Да, религиозность родителей наложила на нее отпечаток, хотя в то время, когда она начала у меня работать, она, несомненно, уже знала, что на колени можно вставать не только для молитвы.

Видимо, он не ждал от меня ни подтверждения, ни опровержения этой фразы, поскольку даже не взглянул в мою сторону. Я подумал, что мое первое впечатление от Лусианы было примерно таким же: решительная девушка, уже осознавшая свою сексуальную привлекательность и намеренная вовсю ею пользоваться.