Долг воина - [2]

Подводя итог ушедшему году, я с безмерным облегчением сообщаю, что мы больше не видели кораблей, приходящих с севера, дабы разорять берега по обе стороны океана. Единственным выжившим из знатных патронов той первой колонии оказался Темар, эсквайр Д'Алсеннен, поэтому мы тесно сотрудничаем с ним. Колонисты уже сейчас пытаются заново обустроить свою жизнь, и как только Весеннее Равноденствие положит конец зимним штормам, мы пошлем им помощь, какую только могут предложить Д'Олбриоты. Однако пока остается неясным, насколько могут сблизиться наши два царства, ибо эти древние все еще зависят от религиозных верований, которые мы, сыновья и дочери нынешней эпохи, давно отбросили как предрассудок. И я предвижу, что Д'Олбриотам выпадет задача вести этих невинных к более рациональному пониманию мира и своего места в нем.

Усыпальница Острина в Бремилейне,

9-е предлета в третий год правления императора

Тадриола Предусмотрительного, после полудня

— Дождь сыплет свои иголки.

Так говорят у нас, в Зыотесселе, когда летний шторм приносит с океана мелкий, пронизывающий дождь. Изморось, туманом висящая на укрытых берегах, на просторе подхватывалась ветром, чтобы сечь кожу и насквозь промочить одежду, и даже после возвращения солнца от земли еще долго будет тянуть холодом. Впрочем, меня озноб не страшил, ибо я наблюдал за капризами погоды из уютной гостиницы, высившейся на холме прямо над суетой гавани.

— У вас в Хадрумале бывают такие дожди, а, Казуел? Или с Южного моря приходят более суровые шторма?

Мой спутник кисло хмыкнул, подтверждая мою догадку, и щелкнул пальцами по подсвечнику. Фитили ярко вспыхнули, словно удивляясь, что их так рано вызвали на службу. Но из-за хмурых туч в комнате стало чересчур темно для чтения. Сегодня Казуел корпел над альманахом, таблицами морских приливов и отливов и недавно приобретенным комплектом карт. Думаю, они были приятным разнообразием после древних томов, которые маг изучал последние два сезона. Он охотился за крохами утраченных знаний от одного конца Тормалина до другого, собирая ключи, которые могли бы отпереть замки на тайнах прошлого. Я восхищался ученостью Казуела, но на его месте я использовал бы эти несколько дней для передышки. Быть может, корабль, который мы так нетерпеливо ждем, доставит нам какие-то ответы.

Сзади раздался грохот, и я оглянулся. Оказалось, маг оттолкнул в сторону мою игровую доску. Деревья Леса опрокинулись, сбивая яблочных дроздов и сорок, и деревянные птички раскатились по исцарапанной деревянной поверхности. Я спокойно отвернулся. Мне не очень хотелось заканчивать игру, а Казуела все равно ничему не научит еще одно поражение — в придачу к тем трем, что он уже потерпел. Возможно, этот маг дока в своих абстрактных искусствах, но он никогда не выиграет в Ворона, пока не победит бесхребетность, которая вечно подрезает крылья его безнадежно хитроумным планам.

Я прищурился во мрак, пытаясь что-нибудь разглядеть между рябью в стекле и потоками дождя, затуманивающими перспективу. Черные шквалы срывали клочья с серых туч, таща завесы дождя через серо-зеленые с белыми шапками волны.

— Это парус?

Казуел бросил обвиняющий взгляд на часы, мирно тикающие на каминной полке.

— Еще только шесть, а мы ждем их не раньше вечернего прилива.

Я пожал плечами.

— Кто же знал, что Дастеннин пошлет шторм, чтобы их подтолкнуть?

Темные очертания в суматошной воде казались слишком правильными, чтобы быть тенью или волной. Трепещущая белизна была слишком постоянной для гонимой ветром пены. Тот ли это корабль, которого мы ждем в течение двух дней бездеятельного комфорта? Я взял подзорную трубу, купленную утром, — один из лучших инструментов, какие доставляют сюда искусные мореходы восточного побережья. Открыв верхнюю створку окна, я положил обтянутый кожей цилиндр на раму. Сзади зашелестели бумаги, подхваченные ринувшимся внутрь порывом ветра.

— Сэдриновы потроха, Райшед! — Казуел прихлопнул ладонью разлетающиеся документы и выругался, когда задуло его свечи.

Не обращая на него внимания, я провел медным кругом по взбаламученной поверхности моря. Где же та мелькающая фигура? Я снова посмотрел невооруженным глазом — вон она! Не каботажное суденышко, а океанский корабль с крутыми бортами, тремя мачтами и высокой кормой.

— Мы ждем каких-нибудь кораблей с юга? — спросил я Казуела, слегка поворачивая трубу, чтобы не терять из виду крошечный образ.

За моей спиной зашуршали страницы.

— Нет, до середины сезона ни из Зыотесселы, ни из Калавена ничего не ожидается.

— Это по твоим спискам?

Я не разделял веры Казуела в чернильные столбцы названий и дат. Возможно, мой отец — каменщик, но я знавал множество моряков, ибо родился и вырос в Зыотесселе, городе на перешейке, исключительно любимом Дастеннином, с портами и на востоке, и на западе. Это вполне может оказаться корабль, чей капитан нашел выгодный фрахт и рискнул выйти в море вне расписания. Меня всегда поражало в мореходах это сочетание дерзости и осторожности. Они неизменно предусматривают каждую случайность, с которой могут столкнуться за пределами гавани, но бросают осторожность на ветер, чтобы ухватить за хвост пролетающую мимо оказию.