Дольчино - [33]

— Но велика власть дьявола! Расколола злая воля стадо Христово. И снова ликует сатанинское племя, получая на острые зубы обильную пищу. Хуже моровой язвы косит людей лютая болезнь ереси. Сам Люцифер вершит гнусное дело! Сладкими словами и лживыми посулами подбивает он чернь и доверчивых селян к мятежу против братьев своих и святой матери церкви. По всей земле сеет смуту и раздор адов оборотень, принявший имя Дольчино. Меч вечного проклятья занесён над родом человеческим! И уже готова разверзнуться геенна огненная!

Последние слова священник произнёс торжественным, почти зловещим тоном. В притихшем зале стал слышен каждый шорох. На лицах воинов появилось выражение суеверного ужаса. Понаслаждавшись с минуту произведённым эффектом, отец Фаустино ободряюще вскинул голову.

— И всё же пусть не отчаиваются верные сыны церкви. Нет болезни, которую не мог бы исцелить господь! Рано возликовал проклятый Дит![33] С божьей помощью мы расстроим козни дьявола и истребим еретическую заразу!

В дальнем конце храма послышались голоса. В проходе появилась атлетическая фигура Амброджо Саломоне. Бесцеремонно расталкивая толпу, он прокладывал себе путь могучими плечами. Добравшись до алтаря, капитан окинул взглядом передние ряды и повернул всклокоченную бороду к приору.

— Прости, святой отец, мне надо потолковать с одним из рыцарей.

— Право, ты мог бы выбрать более удобное время, — возмущённо возразил проповедник.

Предводитель стрелков, не слушая бенедиктинца, подступил к барону Альбрехту фон Кагелю.

— Ты отрубил руку стрелку и взял под стражу моих воинов, — сказал он. — Немедленно освободи этих людей!

— Я приказал заключить под стражу воров. Если мне не вернут похищенное, их повесят, — высокомерно ответил германский рыцарь.

— Захваченные вами молодые христианки не были еретичками, — насупил брови капитан. — К тому же они убежали из лагеря.

— В таком случае, правосудие свершится. — Альбрехт фон Кагель спокойно повернулся к соседу, давая понять, что разговор исчерпан.

— Видит бог, не хотел я ссоры, — произнёс предводитель стрелков. — Раз нельзя покончить миром, пусть честный бой решит спор! — С этими словами Амброджо сорвал с руки боевую перчатку и бросил её к ногам рыцаря.

Негодующий гул пронёсся по рядам. Делая публичный вызов барону, капитан поступил против правил. Присутствующие в храме феодалы вскочили на ноги, усмотрев в этом попрание дворянских привилегий. Побледневший вначале тиролец отшвырнул перчатку ногой:

— Sakrament![34] Я не дерусь со свиньями и мужиками! Если ты сейчас же не уберёшься, я прикажу слугам повесить тебя заодно с другими ворами!

Барон сделал знак, и несколько его телохранителей с мечами в руках приблизились к капитану.

— Но, но, осторожней! — отступая к ризнице, поднял палицу Амброджо Саломоне.

Неизвестно, чем кончилась бы стычка, но тут в дело вмешался Коккарелло.

— Опустите оружие, безбожники! Вы забыли, где находитесь! — Верчельский кондотьер шагнул к спорщикам. — А ты, Амброджо, как всегда, пьян. Не можешь обойтись без скандала! Немедленно оставь храм! Сдашь отряд более достойному командиру.

— Вот вы что! Так-то платите за оказанные услуги!

Злобно взглянув на толпившихся вокруг рыцарей, главарь стрелков вскинул на плечо палицу и покинул церковь.

На паперти его тотчас окружили стрелки:

— Ну, капитан, удалось добиться помилования?

— Что сказал барон?

— Освободят наших?

— Чёрт их скоро освободит! Я больше не капитан, — угрюмо ответил Амброджо Саломоне. — Теперь вами будет распоряжаться один из этих мозгляков. Меня же прогнали. Даже слушать не стали. — Воин в сердцах сплюнул и, обернувшись к храму, погрозил кулаком.

— Как, нам хотят навязать другого начальника? — возмущённо закричали солдаты. — Разве мы не сами выбираем капитанов? Не бывать этому! Мы все уйдём с тобой! Пусть сеньоры одни воюют с еретиками! — Стрелки дружно подняли вверх оружие.

Не ожидавший подобной солидарности, Амброджо изумлённо смотрел на солдат. В их грубых, жестоких лицах он вдруг увидел такое, о чём никогда не подозревал.

— Что я слышу, дьяволы? — Голос капитана дрогнул. — Неужели вы готовы отказаться от добычи и уйти со мной?

— Уйдём все до единого! — Воины ещё теснее обступили предводителя.

— Тогда нечего терять время! — сказал Амброджо. — Пока бараны слушают ослиные проповеди, надо убраться подальше из этого хлева. Собирайте пожитки, и чтоб через пять минут все были готовы.

Капитан и солдаты двинулись к монастырским воротам.

— Постойте! А как же наши?

Громкий возглас заставил толпу остановиться. Все обернулись к бородатому стрелку в кольчуге, всё ещё державшему окровавленный обрубок.

— В самом деле, — растерянно произнёс молодой арбалетчик, — нельзя же оставлять их на погибель!

— Модесто прав!.. Мы не можем уйти, не выручив своих! — послышалось со всех сторон.

— Не оставаться же тут, — возражали другие. — Раз барон не стал слушать капитана, надеяться не на что.

— А если отбить их, пока сеньоры в церкви, — смело предложил один из солдат.

Несколько стрелков поддержали этот план.

— Отбить-то отобьёшь, да далеко ли уйдёшь, — запротестовали остальные. — Конница всё равно догонит.