Документы забытой памяти - [16]

– Вы знаете, – сказал адвокат, – что я вам посоветую? Идите и сдавайтесь.

– Кому сдаваться?

– Идите в полицию и сдавайтесь.

– Но они ведь знают, что это моя машина и где я живу.

– Поступайте так, как я вам говорю.

– И это все, что вы можете мне посоветовать?

– Нет, не все. Когда вас вызовут в суд, вы прийдете ко мне, и мы поговорим о гонораре за мою помощь в дальнейшем.

Еще хуже обстояло дело с врачами-полупрофессионалами. Тут приходилось быть особенно осторожным. Однажды мне пришлось обратиться к кардиологу. Он тут же принялся активно меня лечить.

– Какие лекарства вам выписал ваш семейный врач?

Я назвал. Он саркастически улыбнулся.

– Оказывается, вас совершенно неверно лечили. Но вы не волнуйтесь. Take it easy! Я сделаю из вас здорового человека.

– Но я и так, в принципе, здоров.

– Нет, вы больны, но я вас вылечу.

Он выписал мне кучу лекарств и обвешал аппаратурой, которую требовал не снимать даже ночью. Через два дня у меня началась аритмия и давление резко взлетело вверх. Я приехал к нему в офис и попросил о внеочередной консультации.

– Это ничего, – сказал он мне. – Мы изменим дозировку, и я сделаю вам ряд тестов.

А если это не поможет, мы вас госпитализируем, и я буду лечить вас в больнице.

Я вышел из его кабинета, тихо сдал секретарю всю аппаратуру и сбежал. Лекарства я выбросил в первую попавшуюся урну. Через два дня я почувствовал себя здоровым.

Хуже обстояло дело с дантистами. Когда болит зуб, особенно не выбираешь. И однажды, оказавшись в такой ситуации, я отправился в ближайший стоматологический офис, где работали русские врачи, и который носил название «Дантисты-специалисты». Когда-то они мне ставили пломбу, и я уже знал немногочисленный персонал этого офиса: крикливая менеджер, старичок-бухгалтер и три «специалиста», среди которых один был кореец, плохо говорящий по-английски, один начинающий русский врач и санитарка. Меня осмотрела менеджер и сказала, что нужно немедленно произвести глубокую чистку, которую она никому не доверит и сделает сама. Когда она как следует расковыряла мне десну и кровь уже нельзя было остановить, она сообщила мне, что это особый случай, и нужно обратиться в университетскую клинику. Общими усилиями всех «специалистов» кровь остановили, зуб болел все так же, и на следующий день начало кровоточить еще сильнее. Я прибежал к ним опять. Моя мучительница была слегка растеряна, но через пару минут пришла в себя, посадила в кресло и сказала, что сейчас все будет в порядке. Через пять минут она вошла опять. За ней плелся бухгалтер, облаченный в белый халат не его размера, висевший до пят, как бальное платье.

– Second opinion! – торжественно провозгласила дама (второе мнение), – Это хороший врач-американец, специалист высокого класса. Вам повезло, что он именно сегодня зашел к нам. Она подвела робкого «большого специалиста» и вышла из кабинета.

Бухгалтер подошел ко мне и заглянул в рот.

– How long bleeding? (сколько времени кровоточит), – спросил он на ломаном английском.

– Два дня, – ответил я по-русски, не желая включаться в эту позорную игру. – Вы бы, господин консультант, хоть бы халат себе купили.

Он выскочил из кабинета.

– Доктор считает, – не смущаясь сообщила вернувшаяся дама, – что вам лучше всего обратиться в Templе University.

Я понял, что споры бесполезны. В тот же день мне удалось попасть к профессионалу, и он за один сеанс решил все мои проблемы.

Но если занятие медициной требовало хоть какой-то подготовки, то за средства массовой информации брались все, кто угодно.

Однажды нам позвонили из вновь организуемого Филадельфийского русского телевидения, сказали, что наслышаны о моей супруге, много лет работавшей на Гостелерадио Украины, и просят нас приехать, влиться, так сказать, в их ряды. Дали адрес и объяснили как проехать. В комнате, где размещалалась администрация нового телевидения, дым стоял столбом – было так накурено, что мы с трудом разглядели трех мужчин, сидевших вокруг стола. Все они курили и что-то бурно обсуждали. Они представились. Один был президент, звали его Жора, второй – Толя – вице-президент и третий Роман – менеджер. Остроту создавшегося положения объяснил нам президент.

– Сидим тут, блин, понимаешь, пятый день с утра до вечера по 14 часов, и никак не можем определиться, с чего начать. Кто-нибудь может, наконец, дать президенту сигарету, – с раздражением обратился он к своим соратникам, хотя еще не закончил курить предыдущую.

– А почему у вас нет ни компьютера, ни бумаги на столах?

– Пока еще нечего записывать. Нужно решить принципиальные вопросы – с чего начинать.

– Ну, сначала нужно определить структуру вашего телевидения, тематику, определиться с кадрами, с техническим обеспечением, – робко сообщили мы.

– Верно, блин. Вот вы нам и нужны. Но время у нас ограничено. Мы вам можем дать только три дня, потому что через две недели мы выходим в эфир.

Мы были поражены такой оперативностью, попробовали выяснить у них, какой это будет канал, сколько времени в эфире но ничего не выяснили, так как они ничего не знали. Через три дня мы приехали к ним опять и привезли наши раскладки. В помещении администрации «Русского канала Филадельфии» было все так же накурено, опять все трое сидели за столом и жарко спорили. Однако, как мы выяснили, ситуация резко изменилась. Президентом стал Роман, вице-президентом – Жора, а менеджером – Толя. Они с восторгом ухватили разработанную нами структуру, тематику, штатное расписание и т. д. и попросили продолжить работу, сделать лого, оформить фирменный микрофон и выяснить, какие режиссеры, операторы и актеры смогут у них работать. На сей раз уже Роман кричал: «Кто-нибудь даст, наконец, президенту закурить?»