Доктор Сакс - [24]
СЦЕНА 12. «А теперь, — произношу я, низко нагибаясь над кроватью, — а теперь Пятый Заезд, гандикап, четырехлетки и старше и т. д.» — «и вот Пятый Заезд по гонгу, давай, Ti Jean airete de jouet[69] и кончай уж — они рвут к столбу, лошади рвут к столбу» — и я слышу, как это эхо отдается, пока я говорю, руки вздымаются перед выстроившимися лошадьми на одеяле, я озираюсь, как скаковой болельщик, спрашивая себя: «Скажите-ка, скоро точно польет, они рвут к столбу-то?» — что и делаю — «Что ж, сынок, лучше ставь-ка пятерку на Летучего Эбена[70], старушка не подведет, она против Кранслита на той неделе неплохо выступила», «Лады, Па! — принимая новую позу, — но я вижу, забег выигрывает Приятель[71]». «Старина Приятель? Не-е!»
СЦЕНА 13. Несусь к фонографу, включаю «Дарданеллу» пусковым крючком.
СЦЕНА 14. Проворно я встал на колени у стартового барьера гонки, лошади в левой руке, линеечный барьер, прижатый к линии старта, зажат в правой, «Дарданелла» — дадарадера-да, рот у меня открыт, вдыхает и выдыхает сипло, это шум толпы на скачках — шарики хлопаются на место под грандиозные фанфары, я их подравниваю: «Ой, — говорю я, — осто — рожней, о-с-т-о-р-о-ж-н-о нет — НЕТ ЖЕ! Приятель вырвался от помощника стартера — возвращается — Жокей Джек Льюис у него на спине в раздражении — вот поставим их поровнее — «лошади у столба!» — Ох, вот старый дурень, мы это и так знаем» — «Вперед!» «Что?» «Они рвут вперед! — йотт!» вздыхает толпа — бум! Они рвут вперед — «Я из-за тебя пропустил старт с этим твоим трепом — а Приятель начинает вести рано!» И я взглядом срываюсь вслед за шариками.
СЦЕНА 15. Следующая сцена, я ползу вперед широкими шагами и очень осторожно, вслед за мраморными шариками и выкликиваю их быстро: «Приятель на два корпуса» —
СЦЕНА 16. Смена ракурса, вспышкой изображение Приятеля-шарика в двух дюймах впереди крупного хромого Дона Пабло с его сколами (регулярно я проводил титанические шариколотящие церемонии и «тренировки», и некоторые скакуны из них выходили коцаными и колченогими, великий Дон Пабло раньше был великим чемпионом Скаковой Дорожки, несмотря на перекос в круглости, который был с самого начала, — но теперь он сколот так, что не починишь, — необычайно болезненная передняя поджилка, кляча, деревянные охранные брусья мрачных главнокузен дробят рог конского копыта серыми днями на Сэлем-стрит, когда немножко конского навоза все еще ароматизировало Ax-Дни Лоуэлла, — трагические дешевые мраморки из фарфора, неистовые в грубом цветенье пола, цветастого линолеумного ковра, только что всухую прошвабренного и проскребенного скаковыми тележками — «Дон Пабло второй! — я оповещаю из того же низкого Доктор-Саксового полуприседа, — и Летучий Эбен нагоняет быстро после медленного старта в арьергарде — Запас Времени» (красные полоски по белому) (никто больше никогда их не поименует), бац, времени больше нет, я уже нагибаюсь, протянув руку, опереться, падая на стену над финишной чертой, и трагически нависаю лицом над провалом деревянного последнего отрезка на лестничной площадке, с широким изумленьем онемев — лишь умудряюсь, распахнув глаза, вымолвить — «— с-а-а-а-», —
СЦЕНА 17. Шарики врезаются в стену.
СЦЕНА 18. «— Дон Пабло перекатился и врезался — ух, выщербился, такой он тяжелый! Дон Пабло-о!» — обхватив руками голову от грандиозной катастрофы «болельщиков» на трибуне. (Однажды утром в этой самой комнате нависали такие сумраки, школы нет, первый официальный день скачек, еще в самом начале, унылый дождливый 1934-й, когда я, бывало, еще хранил историю себя — началось задолго до того, как мы со Скотти вели бейсбольную историю наших душ, красными чернилами, средние уровни успеха, П. Болдьё, п., 382 подачи, 986 на поле — в тот день, когда Приятель стал первым великим победителем Скаковой Дорожки, схватив желанный туманный приз растраченных дней (Чумазая Будущность) за холмами ипподрома Могикан-Спрингз «в Западном Массачусетсе» на «землях Тропы Могавков»[72] — (лишь очень много лет спустя я отвернулся от этого к глупостям и каламбурностям Г. Дж. Уэллса и Мозазавров — в тех скобочных разделах, таких (-), воздух бесплатен, делай что хочешь, я могу — зачем? комууу? — ) серые унылые дожди я помню, трагическая сырость на моем окне, потом жара взбухает через фрамугу у чулана, сам мой чулан, его мрак, его рок, его висячие воздушные шары, бумаги, коробки, кроходургалия, как в чулане у Уильяма Аллена Уайта[73] в Уичите, когда ему было 14, — моя тяга к арахисовому маслу и крекерам «Риц» под конец дня, потемки моей комнатки в такой час, я жую «Риц» и глогаю молоко у обломков дня — Утраты, драные билетики, огорченные шаги, испаряющиеся с рампы, последний слабый отблеск табло под дождем, рваная бумага тягостно катается по мокрым рампам, лицо у меня долгое и встревоженное, озирает эту окрестность мрачных жонкилей в братствепола — то первое счетоводческое сероутро, когда Приятель выиграл Скачки и из пастерта «Виктролы» — электрический йойгл-гургл, воркунчики тридцатых, заведенные слишком быстро, с трясь-блям оркестрией китайского ресторана, мы влетаем в последнейший шлягер 1931 года, укулеле, ро-бо-бо, эй-ка, шмя-ак!
Джек Керуак дал голос целому поколению в литературе, за свою короткую жизнь успел написать около 20 книг прозы и поэзии и стать самым известным и противоречивым автором своего времени. Одни клеймили его как ниспровергателя устоев, другие считали классиком современной культуры, но по его книгам учились писать все битники и хипстеры – писать не что знаешь, а что видишь, свято веря, что мир сам раскроет свою природу. Именно роман «В дороге» принес Керуаку всемирную славу и стал классикой американской литературы.
"Бродяги Дхармы" – праздник глухих уголков, буддизма и сан-францисского поэтического возрождения, этап истории духовных поисков поколения, верившего в доброту и смирение, мудрость и экстаз.
После «Биг Сура» Керуак возвращается в Нью-Йорк. Растет количество выпитого, а депрессия продолжает набирать свои обороты. В 1965 Керуак летит в Париж, чтобы разузнать что-нибудь о своих предках. В результате этой поездки был написан роман «Сатори в Париже». Здесь уже нет ни разбитого поколения, ни революционных идей, а только скитания одинокого человека, слабо надеющегося обрести свое сатори.Сатори (яп.) - в медитативной практике дзен — внутреннее персональное переживание опыта постижения истинной природы (человека) через достижение «состояния одной мысли».
Еще при жизни Керуака провозгласили «королем битников», но он неизменно отказывался от этого титула. Все его творчество, послужившее катализатором контркультуры, пронизано желанием вырваться на свободу из общественных шаблонов, найти в жизни смысл. Поиски эти приводили к тому, что он то испытывал свой организм и психику на износ, то принимался осваивать духовные учения, в первую очередь буддизм, то путешествовал по стране и миру. Единственный в его литературном наследии сборник малой прозы «Одинокий странник» был выпущен после феноменального успеха романа «В дороге», объявленного манифестом поколения, и содержит путевые заметки, изложенные неподражаемым керуаковским стилем.
Роман «На дороге», принесший автору всемирную славу. Внешне простая история путешествий повествователя Сала Парадайза (прототипом которого послужил сам писатель) и его друга Дина Мориарти по американским и мексиканским трассам стала культовой книгой и жизненной моделью для нескольких поколений. Критики сравнивали роман Керуака с Библией и поэмами Гомера. До сих пор «На дороге» неизменно входит во все списки важнейших произведений англоязычных авторов ХХ века.
«Ангелы Опустошения» занимают особое место в творчестве выдающегося американского писателя Джека Керуака. Сюжетно продолжая самые знаменитые произведения писателя, «В дороге» и «Бродяги Дхармы», этот роман вместе с тем отражает переход от духа анархического бунтарства к разочарованию в прежних идеалах и поиску новых; стремление к Дороге сменяется желанием стабильности, постоянные путешествия в компании друзей-битников оканчиваются возвращением к домашнему очагу. Роман, таким образом, стал своего рода границей между ранним и поздним периодами творчества Керуака.
Перед вами дебютная книга молодого русского писателя Игоря Бойкова. Но в современной литературе он не новичок, его произведения уже публиковались в толстых литературных журналах. Данная книга представляет собой сборник рассказов, повестей и новелл, объединенных одним грозным, как мрачно надвигающийся смерч, словом «Кавказ».Кавказ, кавказская тематика — сегодня часто можно услышать, что тема есть, а автор, грамотно раскрывающий тему, отсутствует (и это при том, что о Кавказе, о Чечне пишут сейчас многие)
Повести и рассказы, вошедшие в сборник, читаются как единое повествование о житье-бытье компании молодых людей, у которых свои правила, свой язык, своя система ценностей и свой набор житейских мудростей, зачастую парадоксальных. Например: жизнь слишком важна сама по себе, чтобы относиться к ней серьезно, а потому потерявший всегда в выигрыше — даже если все не ладится, даже если мучают неустроенность, безбытность, непонимание близких.Так они и живут, — то ли вечный карнавал, то ли неостановимая карусель бытия.
Литературный критик, который не нуждается в представлениях. Свод блестящих и парадоксальных эссе от Пирогова, где читателю постоянно задают грозные и ехидные вопросы, на которые он не в состоянии ответить.
Романтическая история, рассказанная Джейми Фордом, начинается с реального случая. Генри Ли видит, как открывают старый японский отель «Панама», который стоял заколоченным почти сорок лет. И это событие возвращает Генри в прошлое, в детство, в сороковые годы. Мир юного Генри — это сгусток тревог. Отец поглощен войной с Японией, и ничто его больше не интересует; в своей престижной школе Генри — изгой, поскольку он там единственный китаец, а на улицах его подстерегает белая шпана. Но однажды Генри встречает Кейко, юную японку, которая смотрит на мир куда более оптимистично, хотя у нее-то проблем не в пример больше, ведь идет война с Японией.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.