Доктор Любовь - [59]

– Нервничать? – переспросила Даффи, покачав головой. – Нет. Я редко нервничаю. А откуда взялось название «Пончатула»?

Спокойный вопрос об абстрактных, не касающихся их жизни вещах. Кому интересно значение названия города? Что интересует Хантера, так это…

– Даффи!

– Да?

Он съехал с главной улицы с ее антикварными магазинами и ресторанами, которые обслуживали главным образом туристов, останавливающихся в городе в поисках подарков для своих друзей.

Повернувшись к Даффи, Хантер положил руку на ее подголовник и, к своему смятению, увидел, что у нее резко изменилось настроение.

– Ты расстроена из-за презерватива?

Глаза Даффи расширились. Хантер проследил за красиво очерченной линией ее шеи, когда она с трудом сглотнула и посмотрела на него.

– Нет, совсем нет.

Он коснулся ее волос.

– Это правда?

Даффи кивнула и усмехнулась.

– Тогда что же? – Удивленный, что он задал такой вопрос, Хантер ждал ответа.

Почему его должно заботить, чем она расстроена? Разве он сам не собирался расстроить ее? Разве не хотел он, чтобы она прекратила общаться с миллионером, выродком из маленького городка, незаконнорожденным сыном женщины, которая пропускала графу «отец» в свидетельстве о его рождении?

– Все в порядке, – сказала она. – Так что мы сначала посмотрим?

Откинувшись на сиденье машины, Хантер посмотрел на руль. Забавно, что он хотел понять ее настроение, а она не пускала его к себе в душу. Обычно бывало наоборот: например, Люси докучала ему вопросами о том, что он чувствует, он же никогда не делился с ней, считая, что она не поймет его.

Возможно, и Даффи думает так же? Но если ей кажется, что он, Хантер Джеймс, не поймет ее, то какая польза от объяснений?

Он снова выехал на главную улицу, двигаясь по левой стороне вблизи от железной дороги. Если действительно Даффи так думает, он должен за эти выходные разубедить ее. Хантер не хотел, чтобы она отгораживалась от него. Черт побери, по каким-то необъяснимым причинам это было для него слишком значимо. Ему необходимо было заглянуть внутрь этой хорошенькой головки.

– Думаю, сначала мы остановимся у дома, – предложил Хантер.

Даффи кивнула.

– Прекрасно, – отозвалась она и добавила: – Какая интересная железнодорожная станция. Как с почтовой открытки.

– А вот очередной антикварный магазин, – произнес Хантер, – похожий на почти любой магазин на главной улице. Но должен тебе сказать, что у меня почти нет антикварных вещей.

– А я люблю антиквариат. Я купила кровать… – Даффи покраснела и остановилась на полуслове.

Хантер внимательно посмотрел на нее.

– У тебя очень красивая кровать, – сказал он, сворачивая с дороги и останавливаясь перед приземистым желтым, крытым жестью домом. – Где ты приобрела ее?

– В отдаленном магазине в Чарлстоне. Она была в партии товаров, а я навещала одну из моих сестер, которая и показала мне эту кровать. Я влюбилась в нее, как только увидела.

– Я могу понять это, – ответил Хантер, не выключая зажигания, несмотря на то, что уже припарковался.

– Можешь?

Он кивнул.

– Я могу не посещать антикварных магазинов, но это не значит, что я не ценю красивых вещей.

Играя своим браслетом, Даффи почти застенчиво взглянула на него.

– Я тоже, – мягко сказала она.

Хантер накрыл ладонью ее руку.

– Спасибо, что поехала со мной, Даффи.

– Ты говорил это в Лас-Вегасе.

– Я надеюсь, что буду говорить так всегда.

Даффи замерла. Дыхание ее участилось. Почему Хантер говорит все это? Так мог бы говорить человек, нашедший женщину, которую он искал многие годы, но она-то знала, что это не могло относиться к Хантеру. Но отчего ей так приятно каждое его нежное слово? И как она должна вести себя с ним? Так же, как и со всеми прежними мужчинами?

– Готова? – Хантер взял ее руку и дотронулся ее пальцами до своих губ.

Даффи не была готова, но не собиралась в этом сознаваться.

– Да, – ответила она, берясь за ручку дверцы машины.

Хантер быстро выскочил и обежал машину, чтобы открыть ей дверцу. Даффи понравилось это.

– Спасибо, – сказала она, выходя. – Твоя мать правильно воспитала тебя.

– О да, – засмеялся Хантер. – Надо знать Тельму.

– Ты так ее зовешь? – Даффи шла рядом с Хантером по каменистой дорожке к дому с односкатной крышей.

Вдоль двух его сторон, насколько она могла разглядеть, шла веранда; плетеные кресла и гамак приглашали посетителей отдохнуть в них.

– Иногда. – Хантер остановился на веранде. – А ты?

– Я называю моих родителей папа и мать.

– Интересный контраст. – Он подвел ее к гамаку, и они оба сели в него. – Ты мало рассказывала мне о своих родителях.

– Да. Значит, вот где ты вырос?

– Даффи обороняется. – Хантер не собирался менять тему. – Ты никого не подпускаешь слишком близко, верно?

Даффи хотела было возразить, но поняла, что это бессмысленно. Джонни знала ее лучше всех; отец принимал и любил ее, но он всех принимал. Мать почти не замечала ее, делая исключения лишь в дни важных семейных событий, а все друзья считали ее легковесной светской красавицей, роль которой она сама для себя выбрала.

– Верно, – повторила она.

Хантер откинулся в гамаке и оттолкнулся ногами от пола так, чтобы гамак закачался. Даффи была ему благодарна за то, что больше он ничего не сказал. Она украдкой взглянула на него сбоку, потом доверчиво вложила свою руку в его.