Доктор Есениус - [43]
— Пусть прольется твоя доброта на головы наших детей, как благодатный дождь… А теперь можешь читать из другой книги.
Тюге взял со стола Библию. Он раскрыл ее и стал читать:
На минуту он остановился и посмотрел на отца. Ему показалось, что отец едва заметно кивнул головой. Тогда Тюге продолжал чтение:
Пока Тюге читает, Браге лежит неподвижно. Кажется, что он спит. Но вот сын снова прерывает чтение. На этот раз Браге уже не настаивает, чтобы тот продолжал. Наступила смертная минута.
Еще раз обращается к собравшимся старый орел. Не раз он смело бился своими могучими крыльями о небесные стены, а теперь, бессильный, умирает. Губы его шепчут:
— Закон Вселенной — гармония… Принцип гармонии положен в основу мироздания. — Небесные тела подчиняются этому закону и беспрекословно ему следуют… И только человек восстает против него, ибо хочет гармонию заменить хаосом… Но во Вселенной нет места для хаоса… Поэтому человечество раз и навсегда должно взяться за ум и отказаться от своего желания жить в хаосе. Пусть оно заменит это желание желанием жить в гармонии и любви.
Браге помолчал, потом прошептал еще несколько слов:
— Ах, если б не оказалось, что прожил я зря!
Все ждали, что он продолжит свою мысль. Перерывы в речи были очевидными признаками приближающейся смерти. Поэтому никто не удивился, что он замолчал. Замолчал надолго… Они все ждали, ждали… И вдруг порывисто вскочил Есениус и подошел к больному… И тогда все поняли, что произошло.
Если бы в эту минуту на полуоткрытые губы Браге опустилась пушинка, она бы не шевельнулась.
Орел умер.
Он лежал перед большим распахнутым окном с широко раскрытыми глазами, устремленными в осыпанное звездами ясное октябрьское небо. В его остекленевших глазах уже не было жизни, но в них еще отражался кусок того неба, которое он не раз наблюдал, полный сил и энергии. Ах, если бы с помощью волшебной системы стекол Роджера Бэкона все это небо уменьшилось до размеров его зрачка….
Как было бы замечательно, если б последним взглядом он вобрал в себя всю Вселенную, а Вселенная в ту же самую минуту взяла бы его к себе, чтобы слиться с ним в единое целое, где нет ни начала, ни конца, в таинственный круг, где встречаются рождение и смерть, прошедшее и будущее, где нет ни радостей, ни горя, ни человеческих страстей, ни слабостей, где господствует лишь возвышенный, непреложный закон гармонии.
ГВАРИНОНИУС
Есениус потерял своего наилучшего покровителя при императорском дворе. Он простился с покойным, произнеся траурную речь в Тынском храме, где совершался погребальный обряд. Останки императорского астронома были похоронены в этом же храме.
Однако со смертью Браге приглашение Есениуса ко двору в качестве личного врача императора осталось в силе. Гофмейстеру и главкому камердинеру все было известно, и они познакомили нового врача с условиями его работы. Условия были вполне приемлемы: жалованье — тысяча двести золотых в год и разрешение лечить кого угодно из лиц дворянского сословия, что вместе с другими заработками сулило приличное дополнение к сумме, выдаваемой из императорской казны. Строго запрещалось лечить людей не родовитых, в особенности евреев. Что же касается врачебных обязанностей, то с ними Есениуса должен был познакомить доктор Гваринониус — главный врач императора.
Имя Христофора Гваринониуса пользовалось во врачебном мире большим авторитетом. Его слава была равна, пожалуй, только славе Парацельса. Сам папа приглашал Гваринониуса в Рим и уговаривал стать его личным врачом. Но Гваринониус отверг заманчивое предложение и вернулся к своему пражскому владыке. Возможно, его решение было продиктовано не столько преданностью императору, сколько тем, что в Праге, в доме на Градчанской площади, он имел собственную и весьма прибыльную врачебную школу, которая называлась «Academia medicus».
Есениус без труда нашел дом Гваринониуса.
От слуги, который отворил дверь после троекратного удара тяжелым железным молотком, изображавшим змею Эскулапа, Есениус узнал, что Гваринониус сейчас читает лекцию. Слуга спросил, по какому делу пришел пан посетитель и настолько ли оно срочно, чтобы вызвать доктора из лекционной комнаты.
Есениус ответил, что готов подождать.
Он опустился в глубокое кресло с высокой резной спинкой и стал смотреть на дверь, из-за которой слышался громкий голос лектора. До Есениуса донесся текст латинских стихов:
Ведь это «Regimen sanitatis», основной медицинский труд салернской школы, наставления которой вместе с наставлениями, изложенными в «Compendium salernitanum», должны знать на память слушатели медицинских факультетов всех университетов.
Услыхав знакомые стихи, Есениус улыбнулся про себя и невольно стал шепотом повторять их вслед за лектором. Основные лечебные правила:
