Доктор Есениус - [12]
— А внебрачный сын не может претендовать на трон: дон Цезарь д'Аустриа не представляет опасности для императора, — улыбнулся Кеплер.
Есениус спросил о дочери Октавиана Страды, управляющего императорскими коллекциями, о прекрасной донне Катарине, которая хотя и не состояла в браке с императором, но считалась в Пражском замке первой дамой государства. Она родила императору уже нескольких детей, позаботившись тем самым о его счастливой семейной жизни. Император не остался в долгу и сохранил за своими незаконнорожденными детьми все привилегии настоящих принцев и принцесс.
— Ну, а теперь, пожалуй, оставим в покое императора и поговорим немного о вас, мой друг, — предложил Браге, обращаясь к Есениусу. — Переезжайте, дорогой мой, в Прагу навсегда.
Есениус отрицательно покачал головой. О переезде в Прагу он еще до сих пор серьезно не думал.
— Я не с этими намерениями приехал в Прагу, — ответил Есениус. — А лишь воспользовался вашим любезным приглашением. чтобы навестить вас и разрешить кое-что для меня очень важное. Вы же знаете об этом запутанном деле, о наследстве моего отца.
— Вы имеете в виду дом, который достался вашему отцу от его должника? Кажется, наследники стали хлопотать, чтобы им вернули дом?
— Совершенно верно, речь идет о доме Розенберга в Братиславе. Отец в этом доме арендовал корчму. Владелец дома нуждался в деньгах, и отец одолжил ему тысячу шестьсот талеров. Но Розенберг задолжал и другим людям. Когда выяснилось, что ему не расплатиться с долгами, он решил оставить дом моему отцу и поставил перед ним условие, чтобы отец рассчитался со всеми кредиторами. Все было в порядке до самой смерти Розенберга. Но, как только Розенберг умер, явились новые кредиторы, и даже некоторые из тех, с кем отец рассчитался полностью. Они стала утверждать, что отец не покрыл розенберговские долги. А отец, к сожалению, в свое время не взял у них расписок. Но денег он им все же не дал. Тогда они направились к вдове Розенберга и потребовали деньги с нее. Той ничего не оставалось делать, как вторично заплатить по счетам. После этого она подала в суд на моего отца, чтобы он вернул дом ее покойного супруга. Суд удовлетворил иск и обязал отца вернуть дом, а вдову — долг в шесть процентов годовых, начислив их со дня предоставления займа. О возврате отцу остальных платежей, которые он произвел за Розенберга, в решении суда ничего не было сказано. Само собой разумеется, что отец подал апелляцию. После его смерти тяжбу продолжали мы, его дети, — я и брат мой Даниель. Дело было передано в пражский апелляционный суд, и тут оно застряло. Если не считать вашего любезного приглашения, все эти обстоятельства являются главной причиной моего приезда в Прагу.
— Надеюсь, что ваше личное вмешательство ускорит решение дела. Если бы я мог быть вам полезен, я охотно бы сделал все, что в моих силах. Хотя и не знаю, много ли стоит мое слово в данном случае, ведь я и сам никак не могу добиться справедливого решения своих собственных дел. — И Браге безнадежно махнул рукой.
— Не мучайтесь из-за этого жулика Бэра, — успокоительно промолвил Кеплер, — ведь теперь каждому яснее ясного, на чьей стороне правда.
— Это все та старая жульническая история? — удивился Есениус.
— Да, да, — оживился Браге, и в глазах у него засверкал гнев, испещренное фиолетовыми прожилками лицо потемнело. — Неужели вы помните этот случай? Вот жулик! Я говорю о Бэре, вы меня поняли. О том «астрономе», которого привел ко мне в Ураниенбурге один мой знакомый, дворянин Ланг…
Слово «астроном» он произнес с таким презрением, что одного этого было вполне достаточно, чтобы понять его отношение к Бэру. Злость так и кипела в сердце Браге. Когда ему приходилось называть это имя, он от негодования начинал заикаться, и его речь становилась прерывистой, неразборчивой, терялись последовательность и логика.
— Он, видите ли, хотел несколько подробнее познакомиться с моей работой. А я, старый осел, тут-то и попался на удочку. Жулик! Мошенник! Если бы я его… Ах, слов не хватает! Вот хитрец!.. О чем это я?.. Да, и вот когда я ему все показал, все рассказал… удавил бы змею, если бы попался под руку! Да что говорить— книгу выпустил, книгу! Вы только представьте себе, книгу! Мое мировоззрение, мои долголетние наблюдения — все украл!.. Позор! Стыд! Ах!..
Браге глубоко вздохнул и с раздражением посмотрел на окружающих. Есениус сделал попытку его успокоить:
— Не волнуйтесь, дорогой друг, император, без сомнения, вступится за вас.
Но ему не повезло: он не знал, что его утешение было равносильно маслу, подлитому в огонь.
— Император тоже попался на удочку и сделал из него придворного математика. Бэр — придворный математик! Ровня мне, Кеплеру и другим. Не поражает ли вас это?
— Он до сих пор состоит при императорском дворе? И как же он себя вел, когда вы приехали в Прагу? — спросил Есениус, заинтересовавшись.
— Этого я не знаю, я его не видел, — хмуро ответил астроном. — Когда Бэр проведал о моем приглашении на императорскую службу, он, как говорится, взял ноги в руки и сбежал в Силезию.
— Но ведь это лучшее доказательство вашей правоты! — воскликнул Кеплер.
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.