Доктор Дэвид Хантер - [496]

Заляпанный грязью шофер закричал и что-то показал ей рукой. Рэйчел растерянно мотала головой. Он нацелился ткнуть ее пальцем. Джемми, поднявшись с колен, бросился на обидчика, но рука Портера метнулась к его лицу, и он отлетел в сторону. Стекло заглушило крик Фэй, когда ее брат покатился с лестницы.

Портер снова повернулся к Рэйчел. Она загородила собой девочку и стояла с испуганным, но решительным выражением на лице.

— Портер! — закричал я. — Не трогай их! Я здесь!

Ветер отнес мои слова. Я увидел, как Рэйчел схватила лампу и метнула ему в голову. Портер пригнулся, и по стенам побежали причудливые тени, пока лампа летела, прежде чем беззвучно разбиться о стену. Рэйчел потянулась за вазой, но Портер схватил ее за руку, завернул за спину и ударил по лицу. Она упала на колено. Портер схватил ее за волосы.

— Нет! — закричал я.

В следующую секунду лодка подплыла под самое окно, и картина скрылась из вида. Но у причала я не стал замедлять ход, наоборот, прибавил газу, и винт, взбивая грязь, понес меня по затопленному берегу к дому. Преодолев еще несколько драгоценных ярдов, я почувствовал, что он зарылся в землю, и лодка, сбавив ход, встала. Выпрыгнул и по колено в воде кинулся к двери. В руке я сжимал взятый в эллинге нож, но, взбегая по ступеням, понятия не имел, как себя поведу. Дверь оказалась незакрытой, в коридоре темно, и я бросился к лестнице.

Был еще внизу, когда грянул ружейный выстрел. Я покачнулся, будто попали в меня. Взбегая наверх, твердил: нет, нет, нет! И, наконец, ворвавшись в комнату, замер.

В воздухе лениво плавал дым, на верхнем этаже пахло порохом и кровью. Рэйчел стояла на коленях перед Фэй и прижимала девочку к себе. Обе плакали, но кроме синевато-багровой царапины на лице Рэйчел других ран ни у кого не было.

Ружейный выстрел угодил Портеру между лопаток и швырнул в книжный шкаф, где он лежал среди раскиданных книг. Я хотел подойти осмотреть рану, но, увидев ее размеры, понял, что смысла нет.

Повернулся к стоящему неподалеку Джемми. У парня из носа струилась кровь, а загнанное выражение глаз было красноречивее любого признания. Он все еще прижимал к плечу ружье, но когда я его отнимал, не оказал сопротивления.

Присланная Ланди фотография не передавала всю прелесть «Мобри». Это было истинное произведение искусства: вертикальное расположение стволов, полированный приклад орехового дерева с украшенными орнаментом серебряными накладками. И на них выгравированные плавным шрифтом инициалы:

Л.У.

Глава 31

Через три недели после наводнения Рэйчел позвонила и сказала, что нам нужно поговорить. Не объяснила, почему, но по ее голосу я понял, что что-то не так. Голос звучал незнакомо. Сухо.

Мы встретились в кафе на Ковент-Гарден. Легкость, которую я испытывал, общаясь с ней, исчезла. Я смотрел, как она идет через зал: вместо поношенного свитера и джинсов на ней было облегающее платье. Ее густые темные волосы были убраны назад. Она выглядела чудесно.

— Возвращаюсь в Австралию, — сообщила она, глядя в чашку с кофе. — Хотела сказать вам лично, а не по телефону. Уж это-то вы заслужили.

Новость не стала для меня неожиданностью. Ударом — да, но не неожиданностью.

После моего возвращения в Лондон мы продолжали с Рэйчел общаться. Подолгу говорили по телефону, как-то вечером поужинали в Челмсфорде. Потом она приезжала в Лондон на выходные. Я боялся, может показаться странным встречаться с ней в другой обстановке, но как только она появлялась, всякая нервозность пропадала. Мы вели себя естественно, словно знали друг друга дольше тех нескольких реальных недель.

После мрачного ужаса последних дней в заводи выходные поучились тем волшебным временем, которое иногда нисходит на наши жизни, кажется, что будет продолжаться вечно, но очень быстро кончается. Весна спешила обернуться летом, и яркий солнечный свет будто обещал новое начало после суровых зимних месяцев. И если Рэйчел уезжала, подразумевалось, что она появится снова и надольше, чем в прошлый раз.

А затем что-то между нами изменилось. Трудно было сказать, что именно, и я успокаивал себя, убеждая, что такое неизбежно после всего, что ей пришлось испытать. Мол, у нее столько всего на душе.

И вот мне открыли, что там было. Накатила апатия, оцепенелость — предвестник боли после серьезного ранения. Ты сам во всем виноват, говорил я себе, помешивая ложечкой кофе, чтобы дать себе время переварить новость. Слишком многого ждал.

— Немного неожиданно.

— Отнюдь. Я и так излишне долго топчусь на месте. Нужно возвращаться к своей жизни. Здесь уж очень много всего случилось. И не выходит из головы Боб Ланди. Не могу… — Рэйчел запнулась, и ее глаза наполнились слезами. — Черт! Вот уж точно ничего подобного не хотела. — Она покачала головой, когда я потянулся за платком, взяла бумажную салфетку и сердито промокнула глаза.

— Не надо себя винить, — сказал я ей, понимая, что мой совет бесполезен. Мы уже и раньше это обсуждали, хотя и в ином ключе.

— Да, но если бы не я, он никогда бы не оказался в том проклятом месте. Не будь я такой упертой, он остался бы жив.

— В том, что с ним случилось, вашей вины нет. Он был полицейским и выполнял свою работу.