Доктор Чёрный - [25]

Около секунды странное существо по-прежнему безучастно смотрело на мучителей своим остекленевшим глазом. Потом всё лицо карлика внезапно ожило и исказилось чудовищной гримасой. В страшной судороге, мгновенно сведшей руки, ноги и спину, оно высоко подпрыгнуло, словно на пружинах, и с мягким стуком упало ничком на нары.

Левая нога вытянулась в одну прямую линию. Под волосатой кожей судорожно затрепетали сведённые мышцы, и тело стало неподвижным.

Джемма, закрывшая руками лицо во время операции, вся бледная, с полными слёз глазами, грустно глядела на скорченное волосатое мёртвое тельце.

— Да! — попытался Дорн рассеять шуткой её настроение. — Вы только что потеряли целый капитал. Шимпанзе, говорящий человеческим языком… Какой клад для антрепренеров!

— Томми не только говорил эти слова, он понимал их! — горячо возразила Джемма. — Я чувствую сейчас себя так, как будто мы только что убили человека.

Доктор серьёзно взглянул на Джемму и сказал с ударением:

— Он был… человек!

Дорн с недоумением поднял на учёного глаза.

— Простите… но я вас не совсем понимаю! — сказал он вопросительно.

— Постараюсь объяснить, — ответил доктор, вытирая шприц ватой и сжигая её на газовой горелке. — Мы можем теперь отдохнуть на веранде. Джемма слишком волнуется. Мы отпрепарируем с вами его череп и мозг после ужина! — кивнул он на труп. — Идёмте!

Они сняли свои халаты и вышли из лаборатории.

XVII

Давно уже пали сумерки.

На западе ещё алела постепенно тускнеющая лента зари, а с востока, из-за волнистого гребня дюн, выплыл месяц и золотым трепещущим живым столбом окунался в море.

К золотому столбу ползла черным силуэтом лодка, словно паук перебирая лапками-вёслами, коснулась его веслом — и тотчас у неё выросли золотистые крылья и сзади зазмеилась светящаяся дорожка.

Доктор снова развалился в своей плетёнке и некоторое время молчал, глядя на утонувший в лиловом тумане горизонт.

— Вас удивило, что я назвал Томми человеком? — задумчиво начал он. — Вы хотите, чтобы я объяснил вам… Я начну издалека. Современная наука ведёт родословную человека из общей семьи человекообразных обезьян. Допустим, что переход от обезьян к человеку найден. Пусть это — существо, кости которого найдены в 1908 году в Германии близ Гейдельберга. Жил «гейдельбергский человек» в незапамятные времена, до ледникового периода, отделяющего эту эпоху от той, которую мы называем современной. Ростом он мало отличался от нас и немного превосходил человекообразных ископаемых обезьян, которых наука насчитывает около шести видов… Вы знаете закон, по которому развивается всё живое? Простейшее дробится только до тех пор, пока не наступит одряхление, против которого питание бессильно. Клетка слабеет, вырождается и умирает. Той же естественной смертью умирает здоровый старик и… целые народы, некогда изумлявшие мир своим высоким развитием.

— Это — азбучная истина, — перебил Дорн.

— В общем да! — возразил доктор. — Но наука только в последние годы с точностью установила этот закон для каждого отдельного вида животных. Давно ли мы считали огромного мамонта родоначальником наших слонов?.. Теперь мы знаем, что слон — последний представитель совершенно особого вида.

— Что же из этого следует?

— Очень многое. Наука наконец убедилась, что большие размеры животного говорят не о древности, а о возмужалости вида. Слон развился из меритерия ростом с небольшую лошадь, а лошадь — из гиракотерия не больше лисицы. Этот закон влечёт за собой другой. Вымирающий от дряхлости вид не успевает до исчезновения измельчать слишком заметно в сравнении с размерами, которых достигли особи в пору его расцвета. Мамонты вымерли, оставив чудовищные костяки и трупы. Понемногу начинают исчезать слоны, носороги и зубры, не теряя своих размеров. С этой точки зрения, единственно уживающейся с опытом и здравым смыслом, наши ближайшие предки отличались от нас ростом незначительно, более же далёкие должны быть меньше…

— Так на самом деле и есть, — сказал Дорн полувопросительно.

— Не совсем! — возразил доктор. — Горилла и оранг по развитию неизмеримо дальше от человека, чем сородичи бедняги Томми, шимпанзе. Между тем последний значительно уступает им в росте.

— Мне не приходило это в голову, — задумчиво выронил Дорн.

— Это бы ещё ничего, — продолжал доктор. — Это можно было бы объяснить сдучайным стечением местных условий, если бы горилла и шимпанзе не жили в одних и тех же лесах и если бы… — доктор помолчал и докончил: — Если бы не были обнаружены настоящие предки современного человека.

— Где? Что вы говорите? — удивлённо встрепенулся Дорн.

— В той же Африке, где живут горилла и шимпанзе. Ещё Стэнли открыл в девственных дебрях взрослого человека. После него путешественники подтвердили и дополнили его открытие. О болезненных задержках роста не могло быть и речи. Карлики живут рядом с великанами-неграми. Но что особенно важно, эти крошечные люди поражают, по единодушным отзывам, пропорциональностью и изяществом своих форм и своим умственным уровнем, далеко превосходящим уровень их чернокожих соседей.

— Они не негры?

— Цвет их кожи коричневатый, несколько темнее сильного загара. Скорее, они бронзового цвета. В последнее время, если не ошибаюсь, обнаружены и карлики-негры.