— А тут-то что не так? — вот теперь я удивлён по-настоящему.
Да и при чём тут коллеги Кеши?
Она явно взвешивала, говорить ли ей об этом или нет; и теперь явно решила не скрывать никаких деталей.
— У них какая-то перестановка в его организации. В её рамках, на нашем объекте теперь заняты и сам Кеша, по прямому профилю. И какой-то ещё его коллега, из другого департамента, но с Кешей они на ножах. Явно не друзья друг другу, ни по работе, ни лично, — поправляется ЯньАнь.
— А ты каким образом в курсе этих деталей? — рефлекторно хмурюсь, чуть качая головой. — Они же обычно такие вещи на люди выносить не должны? Или у них уже всё настолько явно и открыто, что…? — надо будет при случае расспросить Кешу, что у них там за проблемы. Если это открытая информация.
— Да ну-у-у, — легкомысленно машет рукой она. — Женщины такое всегда чувствуют. Да и пересекаемся же много, я со стороны их наблюдаю… В общем, невесело это.
— Можешь теперь просуммировать всё то, что заставляет напрягаться лично тебя? У меня уже есть мом мысли, но я не в контексте. Могу что-то упустить.
— Первое. Вы в проекте как «бедные родственники». — Дисциплинированно начинает рубить правду-матку в лоб ЯньАнь. — Само по себе, это не проблема. Проблема в том, что такие бедные родственники всегда подчёркнуто щепетильно ведут себя с финансами и, вот как эти ваши чиновники из комитета госимущества, всегда тормозят дело массой ненужной и лишней работы по контролю. Потому что очень опасаются за свои копейки, как потраченные, так и в будущем.
Я снова начинаю смеяться, в основном от образности сравнения, но акула предпринимательства в лице ЯньАнь даже бровью не ведёт:
— Это само по себе не проблема. Ну, просто чуть больше работы, чтоб вас всегда держать в курсе и в режиме реального времени «проходить» все узловые места. — ЯньАнь изучающе смотрит на меня и добавляет. — Ну, во всяком случае, для хань не проблема: пара часов лишней работы в день лично меня не пугает, мы не европейцы… Проблема, с моей точки зрения, в другом: внутри вас, бедных родственников, явно какие-то свары. Во-первых, арест тех, кто тут приглядывает за вашей долей. Во-вторых, уже третий день от вас нет счетов, куда переводить деньги. А у нас в стране… — набирает было побольше воздуха она, но я поднимаю ладонь. Она кивает и продолжает дальше по теме. — Понимаешь, жизнь лично меня учит: если бедный вдруг перестаёт интересоваться своими деньгами, значит, он скоро начнёт интересоваться твоими. Косвенно, я постоянно наблюдаю конфликты между Кешей и его коллегой из другого департамента.
— Это всё? — уточняю, поскольку она замолкает.
— По большей части, да. Но мне хватает для того, чтоб начать нервничать. Вот у нас в стране… — снова начинает она, но теперь уже сама вовремя осекается.
— Со стороны, на вид, достаточно неприятно, — признаю очевидное. — Но пока не вижу ничего из ряда вон выходящего. Знаешь, есть такой предмет в университете, называется страноведение. Вот в зависимости от программы конкретного учебного заведения, этот предмет может изучать много моментов, в том числе этно-психологию. В привязке к лингво-страноведческой компоненте. Мы с вами просто очень разные: да, у нас гораздо больше бардака, не всегда есть чётко работающая вертикаль, многие государственные структуры конкурируют друг с другом, особенно если предметом спора является финансирование или деньги… И многое это, в совокупности, чуть шокирующе действует на дисциплинированный Китай, если в совместном проекте.
— Ты даже не представляешь, насколько шокирующе, — вырывается у ЯньАнь.
— Но, — назидательно поднимаю палец. — Ты упускаешь главное. Лично моё мнение… ты же его хотела спросить? Мы не идеальны. Но, как по мне, никто и никогда не станет резать на мясо курицу, несущую золотые яйца. Иначе говоря, ты за индикаторы тут принимаешь то, что является индикатором там, — указываю пальцем в сторону Китая. — То, что у вас действительно является индикатором возможных проблем, здесь имеет совсем другую природу.
Не вдаюсь в подробности нашей государственной машины, от китайской весьма отличающейся. Я уже, где-то против воли, «погрузился» в проблему и параллельно наблюдаю за эмоциями ЯньАнь. Она, в ответ на мои слова, зачем-то собирается, что-то взвешивает и явно бросается «в омут с головой»:
— Наши предприятия есть много где в мире. Как с участием государственного капитала, так и частного. Иногда, бывает, за частным стоит государство, вот ZTE например… В общем, часто бывает такое, что в стране с переходным периодом, при смене правящих группировок или их частей, у нас пытаются отобрать то, с чем сами потом всё равно не справятся. Просто чтоб разово заработать, продав оборудование. Или ещё что-то такое. В Африке недавно так было, и южнее, — она называет страну, с которой мы не граничим, но находимся в одном регионе. — Там, правда, мы чётко сказали, что будем защищать свои инвестиции. И нашу долю в электростанции не тронули. — ЯньАнь твёрдо смотрит на меня. — Меня смущает один общий, во всех эпизодах, сценарий. Я вижу по языку, что ты учился где-то на Западе, но ты учился явно не бизнес-управлению. Потому что сценарий всегда один: «бедный родственик» перед тем, как попытаться отнять у тебя всё, вначале пускает на самотёк свою долю.
