Доказательства эволюции - [4]

Поэтому когда мы говорим, что факт биологической эволюции признан мировым научным сообществом, за этими словами скрывается нечто гораздо большее, чем кажется многим далеким от науки людям.

Крайне важно понять, что мировое научное сообщество давно уже вышло из того возраста, когда его можно было долго «водить за нос». Масштаб мировой науки уже давно не тот. Научное сообщество стало для этого слишком огромным и разнообразным. По последним данным, только в США, Западной Европе и Китае сейчас работает около 4,5 миллионов профессиональных ученых; в России на сегодняшний день — около 400 тысяч. По-видимому, не менее 30–40 % из них (а возможно и больше) занимаются биологией или смежными науками (медицина, палеонтология и др.). Все эти миллионы ученых живут в странах с самыми разными идеологическими, политическими, религиозными и экономическими обстановками; у них весьма разные области интересов, отношение к религии и т. п. И тем не менее, если мы начнем просматривать один за другим издаваемые в этих странах научные журналы, нам будет крайне трудно — если вообще возможно — найти среди них такие, в которых публиковались бы статьи, отрицающие эволюцию. Читатели сами могут убедиться в масштабах происходящего (здесь очень важен именно масштаб), изучив содержимое самой представительной международной электронной био-медицинской библиотеки Pubmed. Например, поиск по фразе «evolutionary biology» выдает свыше 8500 статей, и хотя мы не просматривали их все, будьте уверены: среди них почти нет, а скорее всего совсем нет статей, отрицающих эволюцию. На слово «evolution» выпадает 260380 (четверть миллиона!) статей, и сколько ни просматривай их, найти хоть одну антиэволюционную не удается. На слово «creationism» находится только 105 статей, и это сплошь статьи, направленные против креационизма, или изучающие с естественно-научных позиций причины и механизмы распространения креационизма. Столь малое число работ по креационизму показывает, что научное сообщество просто-напросто не видит в креационизме серьезной темы для обсуждения. Где же тут признаки разногласий между учеными?

Мы категорически отрицаем возможность «мирового заговора» ученых, о котором нередко говорят противники эволюции. Такой заговор был бы невозможен чисто технически, даже если бы у каких-то научных коллективов и возникло желание (достойное всяческого осуждения) такой заговор организовать. Ученых слишком много, они живут в слишком разных странах, и среди них слишком высока доля честных людей, для которых главным «корыстным интересом» является поиск истины, а не отстаивание каких-то догм, идеологий или традиций. Если уж говорить о «корысти», то для любого нормального ученого обнаружить факт, опровергающий какую-либо устоявшуюся точку зрения — это кладезь, золотое дно, мечта всей жизни. Такая находка дает ученому шанс войти в историю. Эволюционное учение рухнуло бы давным-давно, если бы против него можно было собрать убедительный с научной точки зрения, то есть объективный и проверяемый «компромат» в виде фактов, наблюдений, результатов экспериментов и т. п.

Иногда российские антиэволюционисты пытаются связать эволюцию с коммунизмом, пользуясь тем обстоятельством, что дарвинизм действительно был частью идеологической системы в период правления коммунистов в России. Но эволюция признавалась большинством русских биологов и до 1917 года, и после краха социалистической системы российские биологи по-прежнему убеждены в реальности эволюции, не говоря о том, что в странах «капиталистического лагеря» приверженность эволюционным взглядам среди ученых все эти годы была уж никак не меньше, чем в СССР.

Иногда противники эволюции пытаются обосновать свое недоверие к биологическим данным ссылками на научные теории, которые когда-то считались общепринятыми, а после были отвергнуты. В качестве примеров приводятся теории теплорода и мирового эфира. Может быть, утверждают антиэволюционисты, и теория эволюции в будущем будет отвергнута и забыта наукой, подобно теплороду. Это рассуждение на первый взгляд может показаться убедительным, но в нем есть две ошибки. Во-первых, во времена теплорода и эфира мировое научное сообщество находилось на совершенно другой, гораздо более ранней стадии своего развития по сравнению с сегодняшним днем. Его численность была меньше на много порядков, а ведь этот показатель имеет самое прямое отношение к эффективности и «помехоустойчивости». Современная наука гораздо надежнее защищена от крупных ошибок, чем тогда. Кроме того, в те времена научное сообщество располагало на порядки меньшим объемом информации об устройстве мира. Это открывало простор для неточных моделей, потому что науке было известно гораздо меньше фактов, которым должна соответствовать новая теория. Нескольким сотням ученых, живущим в дюжине сходных по своему развитию и культуре стран и обладающим небольшим объемом знаний о мире, ошибиться неизмеримо проще, чем миллионам ученых, живущим в сотне разных стран и имеющим гигантский объем детальной информации о мире, недоступной их предшественникам.