Договор с дьяволом - [21]

Здесь был определенный плюс: оба на машинах, просто сесть и поесть – какой смысл? А постоянное одиночество приучило моряка, сделало пока еще приятной привычкой возможность вечерком постоянно расслабляться за рюмочкой. Немного, но… регулярно. Тот случай, как в известной байке, когда человек начинает всякую пищу именовать закуской. Нет, конечно, не был Козлов пьяницей, не говоря уж об алкоголизме, но… позволял себе. Отсюда и некоторая замкнутость, как он объяснял себе собственный характер, и нарочитая сухость в отношениях с коллегами, которые уже после трех рюмок готовы лезть со своим «ты меня уважаешь?» и слезными исповедями, какие у них жены – дуры. С Махмудом Ивану уже доводилось встречаться в застолье, и симпатичный, умный дагестанец не вызывал у Козлова антипатии. В самом деле, почему бы не пригласить товарища к себе? Нарушить обычай по возможности не зазывать гостей, от которых потом бывает так трудно избавиться. О женщинах, разумеется, речи не было, Иван совсем не выглядел человеком, избегающим женского общества, напротив, он охотно заводил легкие и необременяющие связи, которые сразу же и резко обрывал, если видел, что охочая до наслаждений партнерша вдруг начинает что-то прикидывать скудным своим умишком.

Ну, словом, договорились встретиться в конце рабочего дня на служебной автостоянке и отправиться на точку, чтобы маленько погудеть, душу отвести, благо уже пятница, сам Бог, как говорится, велел.

Однако, когда Иван Григорьевич вышел на стоянку и направился к своей старенькой, но вполне заслуженной «мазде» ярко-красного цвета, словно у пожарного, он увидел на другом конце территории Махмуда, открывшего капот у своей «семерки», а рядом с ним красавицу Ангелину, которую в институте называли в шутку правой рукой академика. Всерьез-то называли по-другому, но Иван вообще терпеть не мог любых сплетен, а если они касались красивых женщин, тем более.

Ангелина Васильевна откровенно и безнадежно нравилась Козлову. Крупная, сильная женщина, с царственной походкой, независимыми суждениями, которые иной раз вполне могли вызвать смущение у лиц мужского пола, слишком конкретно представляющих себе роль и место женщины в семейной и общественной жизни. Сам же Иван Григорьевич, может быть, слишком трезво оценивал свои собственные достоинства, свою внешность и финансовые возможности, чтобы надеяться в данном случае на какую-либо приятельскую взаимность, не говоря уже о чем-то большем. Мелким он себе казался, когда мысленно становился рядом с Ангелиной, или попросту Линой, как звали ее близкие ей люди. Он же о такой фамильярности мог разве что мечтать…

Чтобы уточнить последовательность действий, решил подойти к ним поближе. Но Махмуд уже захлопнул капот и махнул Козлову рукой, подзывая к себе. Он подошел, кивком поздоровался. Неожиданно бес толкнул под ребро:

– А вы еще больше похорошели, Ангелина Васильевна, – сказал приветливо. – Просто ослепительны! – и прикрыл глаза ладонью, словно от яркого солнца.

Она засмеялась.

– А вы хитрец, Иван Григорьевич! Знаете, как подольстится к женщине! Ох, опасный человек! – И вдруг спросила таинственным шепотом: – А у вас с Махмудом заговор?

– Почему? – не понял Козлов.

– А я попросила его подкинуть меня до метро или высадить где-нибудь в центре, а он говорит: только до «Войковской». У нас, говорит, с Иваном одно важное мероприятие. Так это с вами, значит? Я сразу-то не поняла.

– Да ну какое мероприятие… – засмущался Козлов. – Просто хотели заскочить ко мне, ну по рюмочке дернуть. Вот и все дела…

– Господи, как здорово! – почти по-девчоночьи взвизгнула она. – Ой, мальчики, а мне можно с вами? Я тоже хочу дернуть!

И обращение «мальчики», и сама просьба почему-то безумно умилили Козлова, он видел, как буквально светилось радостью лицо женщины, и ему казалось, что это он причина ее неожиданной радости. Но тут же возникло сомнение: как ее приглашать-то в свое, прямо надо сказать, малоухоженное жилье? Нет, порядок у него дома был флотский – чистота, все на своих законных местах, ничего лишнего. Но именно этот аскетизм вряд ли произвел бы на такую женщину благоприятное впечатление. Ни хрусталей там, ни тебе сервизов, обычные дешевые стеклянные рюмки, общепитовские тарелки, алюминиевые, списанные в свое время из институтской столовой, ложки-ножи-вилки. Как это ей все покажется? А уж о мебели даже и вспоминать не хочется. Старый – от родителей – диван, обычный раздвижной стол и стулья. Ну шкаф еще. И телевизор на тумбочке. С видиком и всяческими прибамбасами. Вот аппаратура была хорошая, слабость к ней испытывал военпред. И все, пожалуй.

Но пока он раздумывал, вопрос решился уже без его участия. Ангелина стала обсуждать с Махмудом, в какой магазин надо будет заехать и что купить. Причем назывались какие-то продукты и напитки, о которых он отродясь не слыхал.

– Погодите, друзья, – несколько обескураженно прервал он разгоревшуюся дискуссию, – вы чего, свадьбу, что ли, собираетесь праздновать?

– Почему свадьба? – запнулась Ангелина.

– Так ведь это уже не по рюмочке получается! А на пир горой, извините, я как-то… не рассчитывал.