Догоните Иноходцева! - [4]

— Лёв, у меня всё течёт, — пожаловался Валя.

— У меня тоже…

Из Лёвкиной груши вниз текло сразу несколько жёлтых ручейков, от чего казалось, что у груши выросли длинные ножки.

— Берите воды на кисть поменьше, — послышался сзади знакомый голос.

Мальчики оглянулись и увидели за одним из мольбертов Дашку Березину из своего класса.

— О, ты тоже здесь? И давно? — спросил Валька.

— С сентября. А вы где были?

— На волейболе.

— Понятно. Теперь небось и карандаш держать трудно… — Дашка кивнула на заклеенные пластырем пальцы.

— Нормально, уже почти всё прошло.

Лёвка посмотрел на рисунок Березиной — ветку с осенними листьями в вазе и синий чайник. Очень даже ничего, он так не сможет.

— Лёв, да у тебя не груша — у тебя жираф! — вдруг сказал Валя.

— Сам ты жираф! — обиделся Лёва.

— Да смотри же! Вот тут надо голову пририсовать, — приятель уже влез в его рисунок своей кисточкой, — и пятен коричневых наделать. А ноги и так уже есть!

Теперь с работы и правда смотрел пятнистый жираф, только глаза у него были разные и уши получились как у кролика.

— Ты мне вообще всё испортил! — Лёвка отлепил бумагу от мольберта и взял новый лист.

— Зря ты так! — Валька забрал его рисунок и пририсовал к яблоку кривые ножки, ручки и голову.

Теперь на жирафе появился толстый наездник, готовый вот-вот скатиться вниз.

Пока приятель дорисовывал ему усы и шляпу, Лёвка успел набросать второй вариант яблока и груши, в этот раз раскрасив их аккуратнее, с меньшим количеством воды. Довольный результатом, он ждал, пока учительница даст ему следующее задание.

— А фон? — вдруг спросила подошедшая Екатерина Матвеевна.

— Какой фон? Эту тряпочку, что ли?

— Не тряпочку, а драпировку.

— Ладно…

Лёвка закрасил остальной лист коричневым, в цвет тряпочки, то есть драпировки.

Дашка сзади хихикнула.

Лёвка обернулся.

Девочка свешивалась из-за своего мольберта так, что её золотистая коса мела по полу.

— Добавь в тени синего, — подсказала Березина.

— Куда?

— В грушу.

— Ты что? Она же жёлтая!

— А в тени — с синим и коричневым!

— Ты дальтоник! Она вся жёлтая! Вот если бы я тебе на математике так подсказывал, у тебя дважды два восемнадцать было бы!

Лёвка для убедительности достал телефон, щёлкнул грушу встроенной фотокамерой и показал Дашке:

— Видишь? Техника не врёт, в отличие от некоторых! Груша — жёлтая!

— А ты увеличь!

— Ну, увеличил. Ещё больше жёлтая.

Тогда она выхватила у него из рук мобильник и увеличила изображение так, что стали видны отдельные пиксели. Оказалось, что все они разного цвета, причём жёлтые чуть ли не в меньшинстве, особенно в тени! Это был нокаут!

Подошла Екатерина Матвеевна, посмотрела на Лёвкин рисунок и отметила, что для первого раза весьма неплохо. Потом прикрепила на мольберт другой лист.

— Давай-ка ещё раз попробуем, — сказала она, — только теперь не будем спешить. Смотри, яблоко ведь не везде одинаково зелёное. С одной стороны оно светлее, чем с другой, потому что на него справа падает свет. Видишь?

— Вижу.

— А ещё с той стороны, где свет падает, оно немножко теплее.

— Нагрелось?

— Нет, цвет теплее, как будто в нём больше жёлтого.

И тут Лёвка с удивлением узнал, что цвета бывают разными — тёплыми и холодными, но не на ощупь, а… как бы на глаз. То есть только кажутся такими. А ещё оказалось, что у предмета бывает светлая сторона, а бывает теневая (у людей тоже так: одни качества хорошие, приятные для окружающих, а другие… ну, их лучше бы никому и не видеть). Между светом и тенью находится странная и неопределившаяся какая-то полутень. А ещё бывает тень падающая. Хотя Лёвка подумал, что никакая она не падающая, а лежащая: упала и лежит теперь. Потом ещё блики, рефлексы… Рефлекс — вообще интересное явление. Это когда один цвет как бы влияет на другой, отражается в нём.

Лёвка чуть отвлёкся, и на жёлтую грушу тут же наползла коричневая краска. Он стал снимать её кисточкой, но убрать до конца всё равно не удалось. Зато получился рефлекс — коричневый на жёлтом. Учительница даже похвалила.

«Наверное, рефлексы придумали те, у кого краски постоянно за края выходили…» — подумал Лёвка, но вслух говорить не стал.

Он покосился на Дашин рисунок:

«Вот откуда у неё в синем чайнике столько оттенков? И жёлтые, и розовые, и фиолетовые. А в листьях — и красноватые, и голубоватые, и бордовые… Правда, так красиво, даже красивее, чем это всё на самом деле. Вроде и похоже, но в то же время как-то сказочно…»

Стал Лёвка в свои яблоко с грушей тоже разные краски добавлять. Сначала даже ничего так получилось, а потом всё смешалось в сплошную грязную массу и в довершение всего потекло вниз… Пришлось ему снова новый лист брать. Оказывается, сложная это штука — рисование!

С четвёртого раза яблоко с грушей у Лёвки вышли более объёмными, чем раньше, а драпировка стала не такой монотонной. И всё же до красивого рисунка было ещё далеко! Хотя Екатерина Матвеевна работу похвалила, и это было приятно. И Дашка больше не хихикала. Всё-таки она, как выяснилось, правильно подсказывала.

Что касается Вальки, он продолжил работу с жирафом, которому дорисовал рожки и пятна в виде многоугольников шоколадного цвета. Толстый наездник с усами и шляпой обзавёлся поясом и шпагой. За ними в розовом небе плавало малиновое солнце, а под ногами горбилась большая песчаная дюна. По ней сновали зелёные скорпионы.