Дочки-матери - [10]
– Наташенька, вы уж простите за беспокойство, но мне бы лекарства прикупить, от температуры чего и там микстуру, может, какую. Верите, денежек в обрез.
Наталья аж задохнулась. Вот зараза наглая, ей дай палец – она по локоть отхватит! Несколько дней назад двадцатку схрумкала, не подавилась. Но ей до смерти надоел Галин противный голос, и сама она надоела, и комната её тоскливая, и вся эта тёмная коммуналка, пропахшая жареной рыбой и вываренным бельём. Губы сжала и, нахмурясь, вытащила кошелёк и сунула в протянутую без всякого смущения ладонь пять рублей.
Если бы самой Наташе кто-то дал денег с таким выражением лица, она бы сроду не приняла, даже если бы с голоду помирала. А Галина взяла спокойно и, словно бы привычно сохраняя выражение униженной благодарности. Выйдя на улицу, Наталья сердито хлопнула дверью подъезда. Побирушка чёртова! Ей бы по электричкам ходить, замотавшись в старый вязаный платок. Надорвётся деньги считать. И тут же мелькнула мысль, что приди такая идея в Воронцовскую пустую голову, она ещё и Люську бы с собой прихватила – больше подадут. И перед Натальей на мгновение возникла девочка, одетая плохо и непременно грязно, что пробирается вслед за непутёвой матерью по холодному вагону и жалобно просит копеечку:
– Подайте, добрые люди, кто сколько может на хлебушек, сами мы не местные, погорельцы…
Тьфу, придёт же на ум такое! Она сердито вскинула голову и свернула в переулок, где должен был, по рассказам Гали, располагаться сад номер четырнадцать.
Воспитательница кивнула равнодушно, ничего уточнять не стала, открыла дверь в группу и крикнула:
– Воронцова, за тобой пришли.
Люся, увидав Наталью, взвизгнула, с разбегу бросилась, обхватив её крепко-накрепко, насколько рук хватило. Наташа опешила, но стало приятно до невозможности. Бросила на воспитательницу торжествующий взгляд. Мол, видали, я не какая-нибудь седьмая вода на киселе – тётя родная.
– Стой, тётя Таша, не уходи, я сейчас, не уходи только! – девочка громко шмыгнула носом и убежала обратно в группу.
Ну вот, опять платка нет у ребёнка! Сейчас как задерёт подол нос вытирать – со стыда сгоришь. Наталья расстегнула пальто – жарко тут у них. Краем глаза заметила, как исподтишка её разглядывает женщина, видно, чья-то мама. К ней вышел мальчик, румяный, крепкий, как грибок. Деловито начал натягивать сапоги, пыхтя от усердия. А незнакомка так и пожирала глазами, словно ощупывала каждую вещь, начиная от пальто с пушистым воротником и песцовой шапки, до мохерового шарфа и высоких сапог, туго облегающих ноги.
Появилась Люся, волоча за руку миниатюрную девочку с огромными серыми глазищами.
– Во, глянь, глянь, кто за мной пришёл! Видала? Это моя тётя Таша. Смотри, какие сапожки! Вся красивая и нарядница! Что, съела?
– Моя мама тоже нарядная, – пролепетала большеглазка.
– А моя Таша красивше! – уверенно крикнула Люся.
Глаза у девочки стали ещё огромнее и увлажнились от подступающих слезинок.
– Зато моя мама волшебница, – ещё тише пролепетала она.
– Ну и что? Твоя ма-а-а-ахонькая, а моя Таша толстая, значит красивше! – топнула ногой Люся.
– Да ты что ерунду несёшь, Людмила? – очнувшись, прикрикнула Наталья. – Мелешь невесть что, как бабка худая. Где твой шкаф-то, одевайся давай, нам ехать далеко.
– Слыхала? – не унималась Люська. – Ты сейчас домой пойдёшь, а мы поедем далеко-о-о.
Большеглазка не ответила, пожала плечами и убежала в группу. Наташа присела на низенькую скамью, наклонила голову, помогая девочке одеваться, стараясь не встречаться взглядом с чужой мамашей. Отчего-то было неудобно. Чувствовала, что та продолжает её разглядывать. В придачу Наталья испытала приступ откровенного стыда. Вещи племянницы были ужасны! И заношенные рейтузы с вытянутыми коленками и оторванной штрипкой, и вязаная шапка грязно-фиолетового цвета, что была велика и сползала на нос. И даже варежки с дырой на большом пальце. Ой не несдобровать Галине, попадись она под руку. Вот неряха, где ж такую резинку нашла? Давно растянутая в узлах вся! Тебе бы такую в портки вставить и заставить ходить, корова рукожопая!
Мысль, что Андрюшина дочка выглядит хуже всех и похожа на сироту, вывела Наталью из себя настолько, что – спасибо, хоть не в полный голос – пару раз чертыхнулась вслух и, не сдержавшись, брякнула «твою мать», по счастью, опустив первую часть фразы. Люся, упиваясь своим триумфом, ничего не замечала, болтала без умолку, кривлялась, строила рожицы, болтала ногами, стуча по скамейке, мешая Наталье натягивать на неё валенки.
Из-под модной песцовой шапки на лоб стекал пот, лицо раскраснелось. И на миг Наталье захотелось наконец обрядить девочку в её унылое тряпьё и отвести домой к матери. Никакого терпения не хватит. Разве ж брат был в детстве таким неслухом вертлявым? Всё от воспитания, конечно. Попробовал бы так себя вести, живо по заднице бы получил сестриным тапком. И Наталья сердито дёрнула племянницу за рукав. Но Люська словно и не заметила резкости, обхватила её за шею и прямо в ухо крикнула:
– Раскрасавица моя, Таша-а-а-а!
Наталья не удержалась, прыснула со смеху, вновь опустив голову. Ну артистка, одно слово артистка, как на неё сердиться?
Эти повести и рассказы написаны так, как мы обычно рассказываем друг другу «случаи из жизни». И герои похожи на нас, наших коллег, родственников и друзей. Эта узнаваемость и разговорная речь заставляют искренне сочувствовать или возмущенно порицать. Взгляд со стороны. Именно взгляд, а не совет и мораль. Красиво звучит фраза «Истинные ценности». Но каждый вкладывает в эти слова свой смысл. В книге «Все как у людей» истинная ценность определена, но согласиться или нет – выбор читателя.
Казалось бы, жизнь героя истории удалась с самого рождения. И по всему Олег Князев — баловень судьбы. Но неожиданно он становится перед мучительным решением: выбирать между самыми родными людьми или на всю жизнь остаться «прицепным» вагоном и катиться по ровной, но чужой для него колее.
«Сын пошел в отца», «Ты вылитая мать», «Вот гены отцовские!» Мы часто слышим эти фразы и часто произносим их сами. Так легче объяснить и свои успехи, и свои поражения. Нужно ли идти напролом к своему счастью? Или заранее ничего не ждать? Одна из героинь книги часто повторяла пословицу: «Как сам себе постелешь, так и выспишься», наверное, трудно с этим спорить. А может, стоит попробовать?
Взрослые в чудеса не верят. Стоит им услышать «сказочный сюжет», скептически усмехаются: «Так не бывает». Дорогие взрослые, серьезные и умудренные жизненным опытом, чудеса все-таки происходят! Неужели вы ни разу не произносили фразу: «Вот повезло!» Хотя, если свалившийся на голову мешок, набитый деньгами, чудо, а найденная на улице кошка – нет, тогда вы правы, чудес не бывает. Почти все истории этого сборника основаны на реальных событиях. Но вы вправе продолжать считать, что чудес не бывает.
Книга посвящена французскому лётчику и писателю Антуану де Сент-Экзюпери. Написана после посещения его любимой усадьбы под Лионом.Травля писателя при жизни, его таинственное исчезновение, необъективность книги воспоминаний его жены Консуэло, пошлые измышления в интернете о связях писателя с женщинами. Всё это заставило меня писать о Сент-Экзюпери, опираясь на документы и воспоминания людей об этом необыкновенном человеке.
«Старый дом на хуторе Большой Набатов. Нынче я с ним прощаюсь, словно бы с прежней жизнью. Хожу да брожу в одиноких раздумьях: светлых и горьких».
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
«Долгое эдвардианское лето» – так называли безмятежное время, которое пришло со смертью королевы Виктории и закончилось Первой мировой войной. Для юной Делии, приехавшей из провинции в австралийскую столицу, новая жизнь кажется счастливым сном. Однако большой город коварен: его населяют не только честные трудяги и праздные богачи, но и богемная молодежь, презирающая эдвардианскую добропорядочность. В таком обществе трудно сохранить себя – но всегда ли мы знаем, кем являемся на самом деле?
Этот роман покрывает весь ХХ век. Тут и приключения типичного «совецкого» мальчишки, и секс, и дружба, и любовь, и война: «та» война никуда, оказывается, не ушла, не забылась, не перестала менять нас сегодняшних. Брутальные воспоминания главного героя то и дело сменяются беспощадной рефлексией его «яйцеголового» альтер эго. Встречи с очень разными людьми — эсэсовцем на покое, сотрудником харьковской чрезвычайки, родной сестрой (и прототипом Лолиты?..) Владимира Набокова… История одного, нет, двух, нет, даже трех преступлений.
Ольга хотела решить финансовые проблемы самым простым способом: отдать свое тело на несколько лет Институту. Огромное вознаграждение с минимумом усилий – о таком мечтали многие. Вежливый доктор обещал, что после пробуждения не останется воспоминаний и здоровье будет в норме. Однако одно воспоминание сохранилось и перевернуло сознание, заставив пожалеть о потраченном времени. И если могущественная организация с легкостью перемелет любую проблему, то простому человеку будет сложно выпутаться из эксперимента, который оказался для него слишком жестоким.