Дочка людоеда, или Приключения Недобежкина [Книга 2] - [15]

Чечиров, страшно завращав белками глаз, еще раз с шумом втянул воздух вывороченными ноздрями и пошел по направлению центрального стола, во главе которого сидела Завидчая.

— Ну-ка, ну-ка, — ноздри его как иерихонские трубы шумели, втягивая воздух.

По залу пробежал ветер.

— Бежим! — прошептал Волохин и потянул Маркелыча ко второму люку, ведущему в укромный проходной дворик по Спасоголядьевской улице.

— Подожди! — отсевался майор. — Рано, Саша, позицию сдавать.

Маркелыч, как в дзоте, приник к кружевным амбразурам скатерти, на всякий случай нащупав одной рукой партбилет, а второй сжав клюку. Осетра еще раньше он аккуратно, чтобы тот не развернулся в газете, положил на пол.

— Чувствую, матушка, букет, большой букет! — Чечиров, впав в сомнамбулическое состояние, начал перечислять все, что выпили двое друзей-громовцев у Филиппа Филипповича: —Водка «Золотой осьминог», водка «Старый мельник», коньяк «Семь водяных», настойка «Золотая рыбка».

— Да вот же эти бутылки стоят откупоренные, — сладким голосом пропела Катарина Миланези. — Только что-то я «Золотого осьминога» не вижу. Где «Осьминог»? Мне бабушка все уши прожужжала про этот напиток, а я его ни разу не пила.

— Здесь, здесь «Осьминог», — радостно проблеял атташе по культуре нового посольства.

Он восторженно тряс профессорской бородкой и, желая услужить самой богатой итальянке, поднял бутылку «Золотого осьминога».

— Значит, нет среди нас людского племени? — спросила Завидчая.

— Нет, государыня, нету, ни одного нету! — завопили гости, каждый открещиваясь даже от намека, чтобы кого-нибудь из них не признали за человека, хотя почти все гости, за исключением нескольких ярко выраженных аферийцев, имели совершенно человеческий вид.

— Тогда прошу пожаловать дорогого гостя. Артур, позови Вия.

Волохин и Побожий много слышали и читали у Гоголя о Вие, но, конечно, не верили в его существование, тем более свободно мыслящий Шелковников, но теперь все трое, затаив дыхание, разглядывали, как в залу на тележке вкатили поросшую бородавками и длинными желто-зелеными волосами огромную голову. Омерзительные, похожие на старушечьи сморщенные груди, отвисшие веки закрывали глаза.

— Поднимите мне веки, я буду говорить! — из глубины головы донесся замогильный голос.

Двоесоветников благоговейно подняли веки и завязали их бантиком на его макушке, и Вий, оглядев зал необыкновенно живыми масляными глазками, причмокивая, произнес целую речь:

— Радуйтесь, аферийцы, с Советским Союзом будет покончено в самое ближайшее время. Чернобыль нам не совсем удался. Но теперь я осуществлю придуманный мною гениальный план. Мы по-настоящему взорвем одну из атомных электростанций, находящуюся в самом сердце России. Люди освободят для нас зараженный радиацией район АЭС, и мы, подзарядившись атомной энергией, хорошо питаясь радиоактивными овощами и фруктами, сможем пробить защиту Московской кольцевой дороги. Таким образом, мы сначала утвердимся в Москве, а потом и в других столицах мира.

Пузырь с завязанными на макушке веками по-фюрерски расхвастался:

— Мной все учтено. Успех обеспечен: техника безопасности, пожарная безопасность и правила гигиены в Советском Союзе не соблюдаются. Личная гигиена женщины на низком уровне. Вместо того, чтобы спиртом протирать контакты, его принимают внутрь. Все это позволяет мне утверждать: СССР обречен, вслед за СССР наступит черед России, а потом и всего мира.

Голова встала на тоненькие лягушачьи лапки и трясущимися шажками подошла к Завидчей. Побожий с омерзением разглядел, что на его гражданском костюме был приколот значок члена Верховного Совета СССР.

— Благословите меня на подвиг в Вашу честь.

Урод на лягушачьих лапках галантно приложился слюнявым ртищем к точеной дебелой руке красавицы и прошамкал:

— Удачи Вам, красавица. Человечки без их святых никуда не годятся, а на земле осталось только три праведника христианских, да два мусульманских, один китайский праведник, два брамина и еще пять-шесть святых старцев других религий. Погубим их, а дальше вы станете полновластной Вселенской царицей.

— Ну уж, вы мне льстите, Гуго Карлович! И кроме меня есть достойные принцессы. А никак нельзя не взрывать этой АЭС?

— Никак нельзя! — вздохнул Вий. — С Союзом справимся, а с Россией без помощи оттуда не сладим. Силен святой дух в России, не одолеть нам иначе. Только помни, Элеонора, если не вернешь кольца к тому времени, как я взорву атомный реактор, все может рухнуть и расколдуют вас, и произойдет самое страшное, самое ужасное — превратитесь вы все в человечков и смертью умрете. И не быть тебе королевой тогда, Элеонора, и не властвовать над миром.

— Типун тебе на язык, Гуго Карлович, что ты такое говоришь, добуду я свое кольцо. Так какую ты АЭС решил взорвать?

Вий, чтобы никто не услышал, наклонил Элеонору под стол и возле самой скатерти жарко прошептал ей на ухо несколько слов.

Маркелыч с Волохиным, приставив уши к скатерти, явственно расслышали эти страшные слова.

Завидчая поднялась на ноги и усадила Вия в кресло-каталку. Служители развязали бантик на макушке из его сморщенных век и опустили их на глаза. Гуго Карлович послал всей нечисти несколько слепых воздушных поцелуев и укатил из зала.