Дочь Великого Петра - [146]

— Давай, девушка! — протянул он руку. — Прощай, не поминай лихом.

Княжна протянула ему мешок, который он бережно положил за пазуху.

— Счастливый путь… Живи припеваючи, так-то лучше, чем тут каждый день труса перед всеми праздновать. Ты когда в дорогу?

— Да сейчас же… Сборы недолги, весь тут…

— Ладно… Прощай… Счастливо…

Никита повернул к дверям…

— Ключ-то от калитки отдай… Тебе он не нужен.

— Не запирать?..

— Прихлопни покрепче. Завтра сама запру.

Никита вынул ключ из кармана и подал его молодой девушке.

— Счастливо оставаться, ваше сиятельство, — сказал он, как-то особенно подчеркнув титул, и вышел.

Княжна некоторое время стояла в раздумье. Чутким ухом слышала она шаги Никиты по саду, шум захлопнувшейся калитки. Наконец, она опустилась на диван и вздохнула полной грудью.

— Ну-с, теперь пожалуйте, ваше сиятельство! — сказала она с довольной улыбкой.

Прошло еще три дня. Наконец, княжна Людмила Васильевна Полторацкая получила от графа Свянторжецкого записку с просьбой назначить ему день и час, когда бы он мог застать ее одну. Княжна ответила, что давно удивляется его долгому отсутствию, что всегда рада его видеть у себя, но не видит надобности обставлять это свидание таинственностью, но что если ему действительно необходимо ей передать что-нибудь без свидетелей, то между четырьмя и пятью часами она всегда, по большей части, бывает одна.

Тон этой ответной записки поразил графа. Так не пишут женщины, чувствующие себя во власти мужчины. Он получил этот ответ утром и в тот же день решился рассеять возникшее в его уме недоумение.

Ужели она надеется перехитрить его? Вот вопрос, который вставал в его уме, но он отбрасывал его, как нелепый.

— Понимает же она, что ее тайна в моих руках.

Медленно стали тянуться те несколько часов, которые остались до назначенного княжной времени. Без четверти четыре граф выехал из дому.

— Княжна у себя? — спросил он у отворившего ему дверь лакея.

— Пожалуйте, у себя…

— Одна?

— Одни-с!

— Доложи!

— Пожалуйте в гостиную, — указал лакей графу дверь направо, тогда как гость, по привычке, хотел пройти в будуар княжны, где обыкновенно ранее был принимаем ею и где произошел их последний разговор, когда в пылу начатого признания графу бросился в глаза ее предательский ноготь.

Он последовал указанию слуги и вошел в гостиную. Этот прием — лакей, видимо, получил относительно его, графа, особое приказание — не только не рассеял, но, скорее, усугубил беспокойство графа Иосифа Яновича Свянторжецкого, вызванного тоном ответной записки.

«Она что-то затевает! — пронеслось в его уме. — Ну да найдет коса на камень…»

Он не знал, что уже коса, в виде княжны, нашла на камень, который изображал на ее дороге «беглый Никита», и легко сбросила его с этой дороги. Граф нервными шагами стал ходить по мягкому, пушистому ковру, которым был устлан пол гостиной, отделанной в восточном вкусе. Проходившие минуты казались ему вечностью.

«Эта дворовая девка, — со злобой начал думать он, — заставляет меня дожидаться».

Он сел на один из табуретов и стал нетерпеливо отбивать такт ногой, как бы аккомпанируя своим прыгающим мыслям.

«Какова! Может быть, Никита ей ничего не сказал? Навряд. Тогда бы она меня приняла попросту, без затей. Посмотрите, уже с полчаса как я сижу здесь, как дурак. Поплатишься же ты за это, Татьяна Берестова». Он снова встал и снова стал ходить по комнате. Княжна не появлялась. «Я еду домой и напишу ей», — в страшном озлоблении подумал граф.

Но вот портьера из соседней комнаты поднялась, и в гостиную величественной походкой вошла княжна. Она была одета вся в белое, и это особенно оттеняло ее оригинальную красоту. Злоба графа вдруг пропала. Он смотрел на нее обвороженный.

«И эта девушка моя… Мне стоит протянуть руку… Зачем я так долго медлил?.. Пусть она не княжна, но она царица по красоте… Зачем я мучил ее?.. Она похудела».

Молодая девушка действительно несколько изменилась с последнего дня, в который ее видел граф. Она недаром пережила эти две недели волнений, дум и опасений.

— Как давно мы с вами не видались, граф? — ровным, спокойным голосом сказала она и протянула ему руку.

Он невольно припал губами к этой прелестной руке, с жадностью целовал ее, хотя по дороге на Фонтанку давал себе слово не целовать руки у дворовой девки.

XIII Камень сбит

— Садитесь, граф! — грациозным жестом указала княжна Людмила Васильевна Полторацкая на один из табуретов, стоявших возле дивана, и лениво опустилась на последний.

Граф Свянторжецкий сел. Удивленно-беспокойным взглядом смотрел он на княжну Людмилу Васильевну. Она, видимо, не чувствовала ни малейшего смущения и со спокойным, обыкновенным полукокетливым и полунасмешливым выражением лица смотрела на графа.

«Что она, действительно ничего не знает или притворяется?» — неслось в уме последнего.

Наступило неловкое молчание. Его прервала княжна Людмила Васильевна:

— Что это, граф, вы совсем пропали? Сколько времени я вас не видела у себя. Ужели ваша головная боль, припадок, который случился как раз у меня, так продолжительно отразилась на вашем здоровье? Вы были больны?

— Нет, я не был болен, — отвечал граф.

Княжна, по обыкновению, играла кольцами и браслетами на руках, а предательский ноготь так и бросался в глаза графу, как бросается фигура на разгаданной уже загадочной картинке. Этот ноготь напоминал ему, что он здесь властелин, а между тем с ним играет эта его раба, как кошка с мышью. Это его бесило и отразилось в тоне его ответа. Княжна заметила этот тон, и лицо ее приняло надменное, холодное выражение.