Дочь творца стекла - [36]

Во время этой речи голос Мило стал прежним, мягким. От эмоций он немного охрип. Он отвел взгляд на сестру, лицо было виноватым. Он опустил плечи.

— Я больше не могу.

В тяжелой тишине в комнате после слов Мило прозвучал едва слышный женский шепот. Риса увидела, как Мило повернул голову. Камилла тоже была удивлена.

— Когда это кончится?

— Кто это? — спросил Мило. Он пошел в сторону балкона. Камилла коснулась кинжала на поясе, прошла к двери.

Низкий голос ответил, тоже едва слышный:

— …столько, сколько нужно, — голос ее отца.

— Знаю, я должна быть сильной. Знаю, милый, но я боюсь, что…

— Где они? — завопила Риса. Она думала, что голоса ей показались, но раз их слышали и Мило с Камиллой, она знала, что они были настоящими. — Это мои родители! Где они?

— Тихо, — перебила ее Камилла, взмахнув рукой.

— …в порядке. Она в порядке, — сказал Эро. — Не говори громко. Другие услышат.

— Я не могу поверить, что Диоро уговаривают нам передать Берто Оливковую корону из-за обещания принца вернуть их казу!

— Ты знаешь, что я не соглашусь, — сказал Эро. — Хотя бы Урбано Портелло на нашей стороне, даже после прошлой ночи. Он не сдастся.

— Там! — Мило указал на Рису. Она подумала, что он обвинял ее в изображении голосов. Он указывал на предмет на ее коленях… на недавнюю чашу Рисы, которую она на днях показывала Паскалю.

— Осторожно, — предупредила Камилла, когда он подбежал к хрупкому предмету.

— Мне жаль, — Джулия звучала как издалека, но слова были четкими. — Но у меня подозрения насчет быстрых похорон короля. Еще ни разу в истории страны похороны не проводили без церемонии.

— Я благодарю Муро за Фредо, — сказал ее отец. — Если бы он не завершил ночью ритуал…

Волоски встали на шее Рисы от слов, но она была рассеяна. Мило опустился перед ней.

— Точно, тут, — они с Рисой заглянули в чашу голубого стекла, наклонили, чтобы туда попал свет. — Смотри!

Риса злилась, что его голос заглушал едва слышные голоса ее родителей, и она хотела, чтобы Мило притих. Свет в комнате собрался на дне чаши, задел края, когда Мило поправил ее.

— …выжить в стенах инсулы. А Риса? — когда она забрала у него чашу, тени приняли очертания. В пруду света она видела не свое отражение, а родителей. Она смотрела на них снизу, словно они нависали над ней. Ноздри Джулии раздувались, когда она задала вопрос.

Рука обвивала ее плечо, Эро говорил ей на ухо. Он вздохнул.

— Ты слишком сильно переживаешь. Наш львенок будет в порядке, любимая.

Джулия протянула руку к ним, и Риса затаила дыхание. Мило и Камилла смотрели на тени поверх ее плеча.

— Видите? — выдохнула она.

— Невероятно, — прошептала Камилла.

— Но я переживаю, она одна, — пальцы Джулии закрыли картинку, она провела круг в середине чаши.

— Фредо присмотрит за ней, как и за всей казой.

— Как ты это делаешь? — спросил Мило. — Это чары Диветри?

— Мы не знаем, завершил ли ритуал Фредо, — тихо сказала Джулия.

— Наверное, это делает кто-то из родителей, — сказала Риса. — Это не я.

— Кто еще мог?

Картинка погасла. Остались свет и их отражения.

— Вернитесь! — она затрясла чашу. Отчаяние поднималось в груди. Было поздно.

— Что случилось? — Камилла сжала край чаши. — Как мы их видим, если они далеко?

— Не знаю, — сказала Риса. Ее сжали две эмоции. Радость от вида родителей, от их голосов, от осознания, что они вместе и живы. Но и боль, что они так резко пропали. — Я просто не знаю. Феррер Кассамаги сказал, что его предок работала с такими чарами, но мои родители не могут.

— Это чудесно, — сказал Мило. — Ты увидела казарру и казарро. И ты все еще веришь, что тебя не любят боги?

— Боги шутят, — с горечью сказала Риса. — Они показали, что мои родители не верят, что я могу позаботиться о себе, тем более — о казе.

Голос Камиллы был возмущенным:

— Они так не говорили.

Камилла тоже думала, что ее нужно было поучать? Риса все еще ощущала горечь.

— Мой отец лучше умрет, чем даст женщине коснуться рога Диветри. Я хотела бы, чтобы он слышал Рикарда… о, нет, — Риса зажала рукой рот. — Рикард.

— А что он? — спросил Мило.

— Его песня! Феррер Кассамаги просил не выделяться. Если кто-то из Тридцати, кто на стороне принца, услышит песню, я стану мишенью!

Мило присвистнул.

— Боги, не дайте услышать ее принцу! — Риса посмотрела на него большими глазами.

Камилла не теряла зря время. Она быстро прошла по комнате, выглянула в окно с видом на север. Через секунды она вернулась, качая головой.

— Тани и Рикарда на площади не видно. Ты отпугнула его, казарра.

— Я поищу его, — сказал Мило. — Он, наверное, ищет обед.

— Или спит, сейчас самые жаркие часы, — ответила Камилла. — Толио не даст тебе уйти одному. Мне не нужно просить разрешения с моим рангом. Я пойду, — она коснулась кинжала, словно проверяла, на месте ли он. Она тихо сказала Рисе. — Не переживай. Оставайся тут и не покидай казу. А ты, — резко сказала она Мило. — Будь все время рядом с ней.

— Скажи Рикарду, что ему нельзя петь ту песню, — тревожно сказал Мило.

— Поверь, — Камилла мрачно улыбнулась, — я многое хочу сказать Рикарду.

21

Веками считалось, что Кассафорт собирался захватить Лазурные острова, так крепко город удерживал северный берег Лазурного моря. Или нехватка армии, или отсутствие амбиций удержало их от этого.