Дочь творца стекла - [17]

Она вдруг поняла, что он имел в виду. Ее волосы выбились из косы, свисали водорослями вокруг ее лица. Ее платье висело как мокрая тряпка. Один рукав пропал. Она чуть не рассмеялась от правды его слов и потрясения на его лице, что он сказал это. Она выглядела не лучше нищего.

Риса повернулась к старику и увидела, что он дрожал и сжался в комок. Она вспомнила, что в телеге была попона для мулов. От него пахло животными и духами, которыми Семь и Тридцать скрывали запахи зверей, но это хотя бы помогло старику, когда она укутала одеялом его плечи.

— Бедный. Что с ним будет? — она опустилась рядом с нищим.

— Мне придется арестовать его за нищенство, если его не заберут в дом, — ответил страж.

Риса тут же возмутилась.

— В тюрьму! Он пострадал. Те мальчишки били его!

— Если его не заберут в дом, этого требует закон, — повторил страж. Она посмотрела в его глаза, уголки его рта приподнялись. — Я слышал, Семерка Кассафорте славилась щедростью.

Он подкалывал ее? Понять не удавалось. Риса не представляла, как объяснит отцу, откуда в доме взялся нищий. Но она не могла позволить отвести старика в тюрьму. Она могла просто представить, как страж рассказывает: «И она просто ушла, задрав нос. Как эта Семерка и делает. Хотя одеяло ему дала, уже хорошо».

Он задел ее гордость. Он думал, что должен был стыдить ее, чтобы она вела себя благородно?

— Если поможешь поднять его в телегу, — сухо сказала Риса, — я была бы благодарна. Как тебя зовут, еще раз?

Страж улыбнулся, ее решение обрадовало его.

— Мило, Казаррина.

— Довольно распространенное имя, — сказала она, закидывая руку нищего на свое плечо.

Мило убрал мокрые волосы с лица, низко поклонился и вернул берет на голове, опустился, чтобы помочь ей.

— Ты хотела сказать, для необычного юноши, казаррина? — он подмигнул ей. Они стали поднимать дрожащего нищего на ноги.

Риса ухмыльнулась. Распространенное имя для нахального юноши, это уж точно.

8

Жестоко, что они из Семи, а мы — Тридцати, да? Если бы не случайный выбор древнего короля, все могло быть лучше. Но, милая, я слышала, что грядут перемены. Кто знает, что они принесут?

— Рульетт Винцинзи из Тридцати в письме ее сестре

Она не могла не замечать цвета всех каза вокруг нее, пока солнце спускалось к горизонту. Шесты со знаменами семей венчали высшие точки каждого из семи островов. Он звука рожка замка нищий пошевелился рядом с ней. Риса уже ехала медленно, чтобы нищего не трясло в телеге.

— Столько пошло не так, — пробормотал он, приоткрыв глаза. — Столько… не так.

— Вы в безопасности, — сказала она. Где он будет спать? Она не могла оставить его во дворе Диветри. Может, он мог остаться в пустой комнате слуг. Может, ему позволят даже выполнять легкую работу, когда он сможет управлять собой. — У вас есть имя? — спросила она.

Он снова засыпал.

— Дом… — прошептал он. — Дом.

Какое-то время было слышно только рожки, объявляющие о верности небесам, тяжелое дыхание Дома и стук копыт мулов, пока они тащили телегу вперед. Было странно думать, что всего неделю назад музыка очаровывала Рису. Этой ночью она сидела почти одна в телеге среди темнеющих улиц и ничего не ощущала. Музыка верности разносилась над крышами города, пока не стало слышно все семь. Рожок из замка завершил мелодию. Ночь опускалась на Кассафорте.

По легенде лишь раз в истории города каза не исполнила ритуал верности — Каза Легноли триста лет назад. Семья дровосеков. Их работа была такой хорошей, что ширмы Легноли все еще были популярны у пилигримов в храме Лены. Но казарро был ворчливым, часто спорил с другими казами и короной, чтобы слышать свой голос.

Риса слышала несколько версий о том, что случилось с Каза Легноли, ведь это произошло так давно, что свидетели давно были в руках богов. Было ясно, что казарро был не согласен с королем, заявил намерение остаться в казе, но игнорировать ритуал верности. Некоторые говорили, что, когда его знамя не поднялось, и когда он не протрубил в рог, демон спустился из-за туч и уничтожил казу и всех в ней. Другие говорили, что молния ударила по казе и сожгла все содержимое и всех глупцов внутри. Как бы там ни было, Легноли уже не были каза. Из Тридцати король повысил Диоро до Семерки и выбрал семью из обычного населения на место Диоро в Тридцати. Шанс стать выше выпадал редко, и желающих заменить тех, кто опозорился, всегда было много.

Риса посмотрела на Каза Диоро, телега повернула с площади на низкий мост, ведущий к Казе Диветри. Диоро, гордая семья творцов оружия. Их каза все еще стояла гордо на темнеющем горизонте, каменные стены выглядели старше трех сотен лет. Было невозможно поверить, что Каза Легноли была разбита молнией, тем более — демоном. Это был миф. Как и Муро и Лена, боги, которые бросили ее, были лишь милой историей о двух лунах в небе. Два холодные и далеки куска камня, их конюшни были просто скоплением звезд вокруг них.

— Птицы, — прошептал нищий. Какое-то время казалось, что вдали хлопали крылья. Звук становился громче, и Риса поняла, что это был грохот кареты, летящей к городу по мосту. Карета миновала телегу, стуча колесами по камням, и Риса услышала знакомый звон колокольчиков лучших лошадей родителей.