Дочь торговца шелком - [79]

Николь не знала, сколько прошло дней. Со лба струился пот, жгло веки, которые она постоянно терла. Глаза так опухли, что Николь едва видела. Она расчесывала кожу, высасывала кровь из-под ногтей, впадая в бред. Николь являлись отвратительные призраки и фантомы, уводя ее прочь от реальности, затягивая в темную глубину. Она тонула, видя над собой лицо сестры. Теперь Николь желала, чтобы темные воды забрали ее вместе с ребенком, где они будут в безопасности, подальше от этого ада. Навсегда.

Но она не умерла и однажды ночью, недели через две, увидела луну. Та осветила темный мир за пределами маленького окошка, и в момент прояснения сознания Николь придумала, что можно рассказать Жиро. Она знала имена некоторых актеров, правда, те были добры к ней. Затем она вспомнила того человека с ножом и его имя – Зыонг. Возможно, это подойдет. Утром она попросит встречи с Жиро и расскажет ему об этом, а может, заодно и название деревни, куда они впервые отправились с Чаном, – но принесет ли это ей свободу? Николь задумалась. Если она назовет Жиро деревню, французы сожгут ее дотла. Будет ли она брать на себя ответственность за смерть женщин и детей, невинных крестьян и стариков? Возможно, она спасет себя, но как жить потом? Николь подумала о ребенке. Могла ли она пойти на это ради спасения своего малыша?

Глава 33

В камеру зашла женщина-охранник, и Николь подняла голову. Та улыбнулась, потом быстро сняла с пленницы кандалы. Девушка встала, но ее ноги ослабли. Колени подогнулись, и женщине пришлось поддержать Николь. Она затравленно посмотрела на охранницу.

– Что происходит? Я должна поговорить с Жиро.

– Молчи. – Женщина приложила палец к губам.

Она провела Николь во двор, где они вдвоем с другой женщиной намылили ее, поливая из шланга водой, и потерли щеткой, пока не покраснела кожа. Боль от укусов насекомых на ногах и запястьях была нестерпимой, но, по крайней мере, Николь снова стала чистой. Только эта мысль позволяла ей держаться. Вдруг в пояснице стрельнуло. Сердце Николь сжалось: ребенок ожидался в феврале, и никаких болей быть не могло.

Николь согнулась пополам:

– Боже! Ребенок…

Женщины переглянулись, одна принесла ей стакан воды, а вторая пододвинула табурет.

Ослепленная солнечным светом, Николь прикрыла глаза рукой, прищурилась и приняла стакан. Боль в спине чуть угасла, но из-за спазмов она не сразу смогла выпить воду, не говоря уже о том, чтобы выпрямиться или нормально дышать. Женщины дали ей пару эластичных штанов и рубаху.

– Я должна поговорить с Жиро, – сказала Николь, когда они помогли ей одеться. – У меня есть для него информация.

Охранница покачала головой и молча повела ее по коридорам – за ворота тюрьмы, на тротуар возле высокой каменной стены. Николь испугалась, что настал день суда. Слишком поздно ждать от кого-то помощи. Рядом возвышался не менее устрашающий Пале де Жюстис[16], от одного вида которого дрожали заключенные. Николь закрыла глаза и позволила себе раствориться в окружающем мире. Она вдохнула необычайный аромат чистоты и услышала прекрасные голоса людей, которые жили своей жизнью. Распахнула глаза, разглядывая улицу, позолоченную лучами солнца. Николь посмотрела наверх, надеясь утонуть в бескрайнем голубом небе. Она услышала смех детей и повернулась. Захотелось подбежать и обнять их, сказать, чтобы они ценили каждый миг жизни. Николь увидела влюбленную парочку, словно сошедшую с киноэкрана, и представила, что она сама прохаживается тут с Марком. Острое чувство потери выдавило из легких весь воздух. Как же хотелось жить! Чувствовать. Любить. Воспитывать ребенка. Казалось, она расскажет Жиро все, что он попросит. Однако Николь всю ночь думала и решила, что сообщит ему только имя человека с ножом. Совесть не позволила бы большего.

Николь услышала, как подъехало такси, и повернулась. При виде сестры, выбиравшейся на улицу, она потрясенно шагнула в сторону.

– Давай, Николь, садись быстрее, пока никто не передумал.

Ноги Николь подгибались, но Сильвия схватила ее за руку и затащила на заднее сиденье.

– Я отвезу тебя домой.

У Николь голова пошла кругом.

– Прости, что я так долго, – сказала Сильвия. – Но я старалась вытащить тебя с тех самых пор, как узнала. Я так волновалась!

– Боюсь, я потеряю ребенка.

Сильвия протянула к ней руку:

– Я уже вызвала на дом врача.

– Не понимаю, – сказала Николь. – Как ты освободила меня?

Сильвия улыбнулась:

– Жиро я нравлюсь, а еще я напомнила ему о сведениях, которые подтверждают трату американских денег на африканских проституток.

Николь ее почти не слушала. Кружилась голова, все тело горело.

– Мне дурно.

– Остановить машину?

Волна тошноты схлынула, и Николь покачала головой.

– Но я занималась не только этим, – сказала Сильвия. – Еще искала улики. Главный комиссар Франции приказал устроить облаву. Жиро коррумпирован. Мы с легкостью докажем, что он просто сводит с тобой личные счеты. – Сестра обняла Николь. – Ты в порядке? Тебе не причинили вреда?

Николь положила голову Сильвии на плечо, и слезы посыпались градом.

– Нет.

– Не плачь. Все закончилось.

Переполненная эмоциями, девушка только и могла, что кивнуть.