Дочь торговца шелком - [60]

Николь вспомнила дни в Хюэ, когда они с Лизой сидели в саду. Час был ранний, и рассветное солнце окрашивало деревья в розовые тона. Между деревьями шелестел легкий ветерок, и настроение у девочки было замечательное. Словно она оказалась на островке рая.

– Я слышу голос Бога в шелесте ветра, – сказала Лиза, – а его дух парит в этом бескрайнем небе.

Николь добавила:

– Я вдыхаю аромат цветков лотоса и представляю пруды с лотосами и крохотных лягушат, которые прыгают и плескаются.

Они с Лизой обнялись.

– Какое у нас сегодня лирическое настроение. Давай прогуляемся, а потом я заплету тебе самую красивую французскую косичку, так что все девочки в классе обзавидуются.

Воспоминание померкло. Николь подумала о Чане, растревожившись еще больше. Было ли его поведение притворством? Но тех людей все же наказали. Никакого обмана. Лучше перестать думать об этом и сосредоточиться на возвращении домой.

Дом. Девушка постоянно о нем вспоминала, и даже когда веки опухли от укусов и грязи, она плелась вперед. Промокшие ботинки развалились, в мозоли на ногах попала инфекция, но, несмотря на адскую боль, Николь шла дальше. Когда она слышала шорохи, то от страха пряталась в бамбуковых зарослях или за обвитыми лианами деревьями и останавливалась отдохнуть, когда совсем не могла двигаться дальше.

Однажды, глядя вниз на дамбы и рисовые поля, Николь заметила дым и разглядела крыши разрушенной деревни. Девушка перешла ручей и, приблизившись, стала свидетелем ужасной картины: французский солдат выволок на улицу спрятавшуюся женщину. Та была в ночной сорочке, с длинными каштановыми волосами, светлее, чем у вьетнамцев. Когда-то эта женщина блистала красотой. Сейчас же она пошатнулась, упала на спину и вытянула перед собой тонкие руки, умоляя солдата о пощаде, но он вновь поставил ее на ноги. Николь зажмурилась, не в силах смотреть на то, что ждало несчастную. Когда женщина закричала, Николь открыла глаза. Крик стих быстро. Лицо женщины застыло. Она знала, что собирался сделать солдат, и не выдавала ему своего страха. Несколько раз она плюнула ему в лицо, но он прижал ее к стене хижины, задрал сорочку и изнасиловал. Потом выстрелил в голову. Кровь. Столько крови. У Николь защемило сердце, и она согнулась пополам. Эта женщина была чьей-то женой, дочерью, матерью. Как могли мужчины совершать подобные злодеяния? В груди зрела ярость. В тот момент Николь возненавидела мужчин. Всех без исключения. Ей хотелось перерезать горло каждому, отомстить за то, что произошло.

Она еще долго оставалась на месте после ухода солдата, потом, пересилив себя, затащила тело женщины в хижину и накрыла найденной мешковиной. После порылась на овощной грядке, руками выкапывая из красной земли оставшиеся коренья. В одной хижине она нашла большую кастрюлю с дождевой водой. Николь попила и поела, глядя на дымчато-голубой горизонт, затем часок передохнула.

За последующие дни и недели она привыкла к дикой природе и обрела смелость. Девушка уже не боялась одиночества. Пусть природа и обладала мощью, но сама Николь оказалась сильнее, чем думала.

Иногда она останавливалась полюбоваться ковром из лиловых цветов, простиравшимся во все стороны. Когда на землю опустился туман, а среди туч прогремел гром, Николь приютилась под кустарниками и, поджав колени к груди, попыталась заснуть. Но даже там, спрятавшись в сине-зеленых джунглях, окутанных стеной дождя, она не могла скрыться от звуков грома. Николь ужасно проголодалась, но никакой передышки она себе не позволяла.

Как-то утром, сидя на верху неровной известняковой скалы, Николь следила за полетом огромных стрекоз. Ураганов больше не было, погода стояла относительно сухая, но в полдень, когда припекало солнце, наступала невыносимая жара. Николь на секунду зажмурилась, мечтая о тостах и яичнице. Она открыла глаза, буквально ощутив на языке этот вкус, и, приставив ладонь ко лбу, посмотрела на долину внизу. Мимо крадучись продвигались солдаты Вьетминя. Николь бы им попалась, не притаись она в кустах, где оставалась незаметной. Солдаты были в шлемах, обернутых черной сеткой и листьями пальм, проволока с листвой на спинах довершала маскировку. Они полностью сливались с окружавшей зеленью. Французские пилоты, что патрулировали леса с неба, не имели ни единого шанса обнаружить эти колонны людей.

Николь не шевелилась до тех пор, пока солдаты Вьетминя не прошли мимо, потом облегченно вздохнула.

Насколько хватало глаз, тянулись болота, справа показались холмы. Николь растерялась, не зная, что делать дальше: попытаться пройти или поискать обходной путь? Но нельзя было медлить, и она решила рискнуть: пересечь болото, передвигаясь по камням. Чуть дальше виднелись на земле глубокие рытвины, оставленные Вьетминем. Когда здесь будут французы, им придется направить все силы и время на починку дороги, чтобы провести свою тяжелую технику.

Вскоре Николь стала свидетелем того, как вьетнамцы обстреляли ничего не подозревавших солдат французского гарнизона, и ее все сильнее охватывали сомнения. Внезапно она мысленно порвала всякую связь с Вьетминем, и теперь главным было не попасться им. В то же время Николь разуверилась в справедливости французского господства. Их разгромили меньше чем за час, а ей оставалось лишь следить за всем издалека: выжившие прошли с поднятыми руками между двумя колоннами солдат из Вьетминя. Отец явно недооценил их силу. Тысячи людей отворачивались от французов, и стоило Вьетминю объявить себя коммунистами, как их поддержка стала расти.