Дочь торговца шелком - [43]

– Вам нужно уехать из Ханоя, – сказала Лиза. – Вы ведь видите, что происходит.

Отец ничего не ответил. Услышав гул самолетов, Николь посмотрела на белые пушистые облака на потолке и херувимов, которые летали над центральной люстрой. Какими нелепыми они казались в столь сложные времена. Девушка внимательно посмотрела на отца. Лиза была права. Он должен вернуться во Францию. Отец постоянно хмурился, выглядел неважно, сильнейшее напряжение сквозило в его бледном, изнуренном лице. Кто бы ни выиграл в этой войне, вряд ли все уляжется так быстро, а годы шли.

– И ты тоже, Николь, – сказала Лиза. – Ты стала другой. Я тебя не узнаю. Я поеду с тобой, если нужно, потом отправлюсь к моей сестре Алис в Лангедок.

Николь же хотела остаться. Она покачала головой.

– Где Сильвия? – спросила Николь.

Отец и Лиза обменялись встревоженными взглядами.

– Никому не придется уезжать, – сказал отец. – Мы одержим победу, как и всегда. Верьте хоть немного.

– А что насчет вчерашних жертв? – спросила Николь.

– Их количество, как всегда, преувеличено.

– Мне кажется, я слышала выстрелы.

– Всего лишь ветер, – сказал отец.

– А Сильвия?

– Твоя сестра решила взять небольшой отпуск.

– Отпуск? Зачем?

Он скривил рот и почесал подбородок.

– У нее легкое недомогание.

– Она заболела?

– Просто немного подавлена, вот и все.

– Я знаю, что Сильвия принимает лекарства, но она не объяснила от чего.

– Она перестала их принимать. Ей они не подошли.

– Но в чем проблема?

– Твоя сестра более хрупкая, чем думаешь ты и думал я. Давай закроем эту тему. Обещаю, вьетнамцам не одержать победу в этой войне.

Если раньше Николь безоговорочно верила отцу, теперь все изменилось. Ее вера пошатнулась. Как, впрочем, и Лизы.

– Папа, ты тоже неважно выглядишь. Разве ты не видишь, что Индокитай навсегда изменился?

Он стоял спиной к ней у французских окон и ничего не говорил.

– Ты ведь знаешь, что многие уже уехали, – проговорила Николь. – Слишком тяжело оставаться тут. Разве не понимаешь?

Отец наконец повернулся и посмотрел на нее с печальным видом:

– Нет, Николь, я не понимаю и не хочу понимать. Я всегда любил Ханой и не собираюсь его покидать.

Что бы он ни говорил, оба знали, что ситуация в городе ухудшилась.

Лиза села за стол в подавленном настроении. Николь опустилась рядом с кухаркой на колени, стараясь утешить, заверяя, что все будет хорошо. Отец несколько секунд смотрел на них безо всякого выражения. Когда Лиза немного пришла в себя, Николь поднялась. Желая отвлечься, они ушли на кухню.

Здесь Николь всегда чувствовала себя самой счастливой. Она взглянула на столь знакомую плитку на стене в виде кирпичиков и медные кастрюли, висевшие на металлической штанге. Пока она ждала возвращения Чана, ей казалось, что она утрачивает связь с корнями, как французскими, так и вьетнамскими. Ей просто хотелось обрести уверенность в сегодняшнем дне, а общение с Лизой всегда помогало успокоиться, пусть и ненадолго.

Николь села за стол рядом с Лизой, но кухарка казалась неестественно угрюмой. Будто в их дом пришла беда. На кухне было непривычно жарко и душно. Жалюзи открыли лишь наполовину, а хуже всего, исчезли вкусные ароматы еды.

– Что происходит? – спросила Николь. – Где Беттин? И почему закрыты окна и дверь?

– Я забыла их открыть. А Беттин ушла. – Лиза пожала плечами. – Я не слишком скучаю, но работы накопилось. А замену найти практически невозможно.

– У меня тоже все вверх дном.

– Но решение ты знаешь.

– Открыть окна и впустить внутрь благоухающий воздух? Приготовить запеченный камамбер?

– Или вишневый клафути[12]. Что скажешь?

Лиза порылась в шкафчиках в поисках ингредиентов для пирога, а Николь открыла окна и дверь черного хода. На кухне сразу стало прохладнее.

– Так что происходит? – Она кивнула в сторону лестницы. – Там.

– В последнее время твоя сестра очень расстроена. На прошлой неделе она ездила в Хюэ вместе с Марком.

Лиза состроила гримасу.

– Тебе он не нравится?

– Нравится. Дело не в этом. Когда она вернулась… что ж, скажем так, в раю не все так спокойно. Не хочу сказать, что мне ее не жаль, но…

– Думаешь, Марк ее не любит? – Николь заметила, как у нее подпрыгнуло сердце. – И поэтому она уехала?

– Очевидно, что она расстроилась. – Лиза замолчала. – Да что я вообще знаю?

– Лиза, ты знаешь больше, чем кто-либо другой. Как и всегда.

Глава 21

Напряжение в городе росло. Изредка слышались выстрелы, изменилась сама атмосфера. Стоило сто раз подумать, куда пойти и с кем встретиться. По пыльным улицам носились курицы, коты нежились на солнышке, но Ханой превратился в город теней. Большую часть времени Николь сидела на деревянной скамейке верхнего этажа магазина, стараясь чем-нибудь занять себя. В остальное время она всматривалась в даль, вслушиваясь в голоса солдат или стук армейских ботинок. Чан так и не позвонил, хотя она на это надеялась. Должно быть, он считал, что все телефоны прослушиваются французами. Он мог поговорить с ней лишь при личной встрече, но сейчас находился далеко на севере, и Николь понятия не имела, что происходит.

Никто не пришел к ней насчет туннелей, а Чан объявился только несколько недель спустя. Как-то днем Николь уже собиралась закрыть магазин – опустила жалюзи, держа в руках ключи, и тут увидела его. Николь сразу же заметила, как он исхудал. Чан снял шейный платок и вытер им лицо. Выглядел он изможденным. На его коже отчетливо проступало родимое пятно, череп был гладко выбрит, а когда Чан обнял ее, она ощутила его выступающие ребра. Пелена слез застлала ей глаза, а радость оказалась столь сильной, что Николь позабыла о всякой слежке.