Дочь Лунной богини - [25]

– Генерал Цзяньюнь, это Синъинь. – Ливей указал на меня.

Я поклонилась генералу, но он ничего не ответил. Под его пронзительным взглядом я переступила с ноги на ногу, нервничая из-за воспоминаний, которые возродило его появление.

– Вас интересуют приемы ведения войны?

Я напряглась от его резкого тона, пытаясь придумать достойный ответ. Меня мало интересовали грандиозные планы империй, сражающихся за господство, славу, власть и тщеславие. Мои желания были намного скромнее и меньше. Все, чему я хотела научиться, – как защитить себя и тех, кого люблю.

– Еще не знаю. Это мой первый урок, – ответила я. Когда его лицо помрачнело, во мне вспыхнула искра неповиновения. – Я очень хочу учиться. Но интерес ученика зависит еще и от мастерства учителя.

Его глаза расширились. А я затаила дыхание. Неужели он вышвырнет меня из класса? Вполне ожидаемое наказание за подобную дерзость. Но, к моему удивлению, генерал Цзяньюнь ухмыльнулся.

– Ее Небесное Величество одобряет вашу компаньонку? – спросил он Ливея.

– Мама не вмешивается в такие дела, – ответил принц и перелистнул страницу в открытой книге.

Хотя на лице генерала отразилось недоверие, он не стал продолжать эту тему.

К полудню голова начала раскалываться от впихиваемых туда знаний, а рука заболела от письма. Когда нас отпустили на обеденную трапезу, я с радостью убежала на кухню. А затем с подносом, наполненным тарелками, направилась к павильону неподалеку от комнаты Размышлений. Над входом висела небольшая табличка, на которой широкими черными мазками вывели иероглифы:

ПАВИЛЬОН ПЕСНИ ИВЫ

– Красивое название.

Я выставила приготовленную на пару рыбу, нежные листья стручкового гороха и фаршированного цыпленка на мраморный стол.

– И очень подходящее, – ответил Ливей и приложил палец к губам.

Я не поняла, что он имел в виду, но послушно замолчала. Подул ветерок, и ивы начали раскачиваться, погружая свои ветви в прозрачную воду. Когда их нежные листья зашелестели друг о друга, воздух наполнился тихим шепотом – изысканной, но немного печальной мелодией. И это напомнило мне другую мелодию, которая появлялась, когда ветер играл с листьями османтуса и нефритовыми украшениями матери.

– Тебе понравились наши уроки? – спросил Ливей, прервав мои размышления.

Он положил по небольшому кусочку каждого блюда мне на тарелку, наплевав на условности.

– Какие-то больше, какие-то меньше, – вспомнив утомительную лекцию о растениях, ответила я. – Но особенно понравился урок у генерала Цзяньюня.

– Я думал, ты будешь на нем скучать.

– Почему? Потому что девочки должны только рисовать, петь и шить? – вспоминая об уроках госпожи Мейлин и о собственных занятиях с Пин’эр, поинтересовалась я.

– Конечно, нет, – вполне серьезно ответил он, а затем наклонился вперед, словно собирался поделиться со мной какой-то великой мудростью. – А как же рождение детей? – поддразнил принц, и его глаза заблестели от веселья.

Я подавилась куском курицы, который жевала, да так сильно, что Ливею пришлось похлопать меня по спине, отчего стало еще унизительнее.

– Ну, я не умею рисовать, – призналась я, желая сменить тему разговора. – И тебе бы не понравилось мое пение.

– А одежду сошьешь?

– Нет, если тебе не хочется наряд с дырками в ненужных местах.

Задумавшись, он начал постукивать пальцами по столу.

– Итак, ты не умеешь рисовать, петь и шить. А как насчет…

– Нет! – борясь с жаром, который опалил щеки, воскликнула я громче, чем хотелось.

Он моргнул и посмотрел на меня совершенно невинным взглядом.

– Я хотел спросить, не сыграешь ли ты для меня на флейте.

– На флейте? – Я мысленно выругала себя за поспешность в суждениях.

– А ты о чем подумала? – Принц покачал головой в притворном неодобрении.

– Именно об этом. Больше ни о чем. – Я стойко держалась за свою ложь.

– Как еще ты можешь компенсировать свои недостатки? Похоже, их у тебя действительно много. – Когда губы Ливея дрогнули, у меня закралось подозрение, что он наслаждается этим разговором.

– А ты мог бы компенсировать свои, – парировала я.

– Мои? – Его голос прозвучал обиженно. И я невольно задалась вопросом: а говорил ли с ним кто-то так? – Назови хоть один.

– Твои манеры? – ответила я. – Чувство превосходства? Привычка перебивать учителей? Твоя любовь сказать что-нибудь возмутительное, чтобы поразвлечься? Твоя…

– Я просил один. – Ливей огорченно вскинул руку.

Несмотря на бурлившее в крови веселье, я старалась сохранять невозмутимое выражение лица. Как непринужденно я себя чувствовала, да и сердце болело меньше, чем за последние месяцы.

– К тому же я не верю, что музицирование входит в список моих обязанностей, – добавила я.

Он поднял жирный кусок белой рыбы, проверил, нет ли в нем костей, а затем положил его на мою тарелку.

– Ты не очень-то услужлива.

Я подарила ему свою самую милую улыбку.

– А это как попросить.

Принц засмеялся, а затем прочистил горло.

– Я сожалею, что мама приказала тебе прислуживать мне. Ты не должна этого делать. Я вполне способен сам о себе позаботиться.

– На самом деле я не возражаю, – сказала я. – И рада, что есть возможность зарабатывать себе на жизнь. Если не буду этого делать, кто-нибудь доложит Ее Небесному Величеству.