Как же теперь отсюда выбираться?
Тёмная тень скользнула справа и бросилась едва ли не в лицо, заливаясь оглушительным лаем. Хрийз с визгом отпрыгнула, едва не упала снова. Собачка, мать её! Громадный чёрный пёс надрывался с той стороны невидимой границы, кидался, хрипел в ярости, капал бешеной пеной с зубищ. Он не мог преодолеть преграду, но дело своё исполнял на славу: сторожил дом, пока хозяева гуляли на празднике.
— Хорошая собачка, — сказала девушка, истерически подхихикивая, — пёсик… миленький… Хорошая собачка!
'Собачка' комплимента не оценила. Кто бы сомневался. На гам и бедлам выскочили другие псы; через пару минут остервенело лаяла вся улица. Хрийз поспешно пошла прочь, стараясь держаться середины улицы. Улицу-то местные нувориши не покупали, она оставалась общественной, потому и псы не могли преодолеть невидимый, явно магического толка барьер, и рельсы, опять же. Здесь ходил трамвай…
Трамвай! Не обращая больше внимания на собачье сумасшествие, Хрийз заспешила по рельсам. Надо найти ближайшую остановку, там будет карта-схема. Трамваи, конечно, уже не ходят, слишком поздно. Но по трамвайным путям можно выйти в свой район…
Остановка обнаружилась через четыре квартала, перед большой площадью с фонтаном и огромным бассейном-прудом. Бассейн подсвечивало изнутри жёлтым и зелёным. Он оказался пуст, ни рыбёшки, ни лягушки, ни жабы оранжевой. Но, судя по глубине, это был один из выходов подводно-подземной части Сосновой Бухты на поверхность.
Хрийз внимательно изучила карту, стараясь запомнить маршрут. Занесло её очень далеко, остановка относилась к зелёной линии. Зелёная делала изрядный крюк прежде, чем пересечься с фиолетовой и красной, по фиолетовой надо было добираться до красной, а уже с красной линии следовало переходить на белую и уже по ней идти вверх, в сторону Площади Девяти. Нормально. Километров десять, не меньше. Как раз добредёшь до родной общаги к утру… а там можно уже не ложиться в постель, сразу идти на смену.
Хрийз пошла вдоль путей, настраиваясь на долгую, нудную, изматывающую дорогу. Ныли ссадины, начало болеть плечо. Расплакалась от слабости, боли, от того, что идти придётся до утра, а потом на смене ползать сонной мухой, от злости на проклятого моревича. Просили его! Не дал утопиться, гад! Впрочем, утопиться ещё не поздно. Девушка аж остановилась. Вернуться назад к тому пруду и…
Не факт, что опять не помешают. И возвращаться лень. И вообще…Топиться что-то расхотелось. Совсем. Нет уж, фигу всем без мака, мы ещё поживём!
На этой оптимистичной мысли Хрийз побрела дальше.
Неожиданный звонок за спиной заставил подпрыгнуть и убраться с путей. Ну да, не пассажирский, служебный. Короткий, с двумя поднятыми токоприёмниками, жёлтый в тонкую чёрную полоску наискось, с мигалкой наверху. Но не уборщик, коллега по профессии, а что-то другое. Ну, невезуха. Утопиться не дали, под колёса попасть — тоже. Придётся жить…
Вагон вдруг остановился, и водитель высунул в окно лохматую голову:
— Эй! Тебе куда? Там рельсы есть?
— Есть… — удивленно ответила Хрийз.
— Пили сюда, — створки дверей приглашающе разошлись.
Хрийз, не долго думая, вскарабкалась по высоким ступенькам в кабину.
— Садись вон там, за вторым пультом. Руками только ничего не трогай… Куда тебе, говоришь?
— Площадь Девяти… — назвала адрес Хрийз. — Но это далеко.
— Ничего. Мне всё равно до утра по городу болтаться…
— Спасибо.
Он только отмахнулся. Не за что, мол.
В кабине царил уютный полумрак. Неярко светились консоли управления, крутилась какая-то схема на боковом… телевизоре? Трёхмерное изображение не было редкостью в прежнем мире, 3D кинотеатры тому порукой, но здесь была совершенно иная трёхмерность. Не оптическая иллюзия, а реальные предметы. Они перестраивались и группировались, создавая целое представление. Как на сцене. Только понять этот театр Хрийз не могла, не хватало знаний.
Рельсы весело бежали навстречу. Периодически водитель что-то говорил типа: 'А-сорок-три-десять, зелёный, в норме' или 'А-сорок-три-семнадцать, коррекция на понижение, доступ три, зелёный'. За спиной при этом что-то тихо щёлкало и стукало, а схема менялась, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.
— Интересно, что я делаю? — спросил водитель, не отрываясь от своих приборов.
— Да, — отозвалась Хрийз. — Объясните, пожалуйста. Если это возможно.
— Что такое ток электрический знаешь?
— Ну… это… поток свободных электронов?
— Верно. Только у нас он усилен магически стихией огня. А магия, это штука такая… — он наставительно воздел палец. — Учёт и контроль требует!
Хрийз внимательно слушала. Чтобы не мешать движению служебные накопители ходили по городу обычно по ночам, корректируя и выравнивая напряжение магического поля в контактной сети. Работа непыльная, смеялся водитель, но под утро очень уж спать хочется.
Раньше, в послевоенное безвременье, на накопители охотились всякие несознательные элементы преступного толка: ещё бы, целая бочка крупный артефакт магической нефтиэнергии. Сейчас означенные элементы связываться не рискуют: системы защиты с тех времён стали круче и патруль княжеский бдит. А уникум семи пядей во лбу, способный играючи взломать щиты, выбрать энергию, отмахаться от патруля и остаться в живых, найдёт себе занятие интереснее разбоя на трамвайных дорогах города.
